Белый Карлик

В «больничке» мне нравилось только одно: утром, в обед и вечером не надо было заботиться о том, что приготовить поесть холостяку. Несмотря на ужасное качество предлагаемого провианта, этот плюс весьма актуален. Утренний обход врача завершился быстро и без особых расспросов. Мой лечащий врач, забавный мужичок ростом со старый холодильник «ДНЕПР», в дорогих, начищенных до блеска черных ботинках, всегда чуть улыбался, заходя в палату, и всегда учтиво стучался. Конечно, ведь моё содержание приносило местной казне солидную сумму, и в глазах врача я уже видел целый список болезней, которые они так и норовили у меня найти. К их сожалению, за прошедшие сутки я полностью восстановил силы, и теперь находиться в унылой палате мне становилось совсем тошно. С надеждой и страхом я ждал появления Хмельницкого. Федерал не назвал точное время своего визита, а утро — понятие растяжимое.

— Как ваше самочувствие, Роман Валерьевич? — врач осторожно приблизился, сцепив пальцы в замок на уровне груди. Этакий старик Хоттабыч, только без бороды.

— Сегодня намного лучше, — щелкнув пультом, я выключил телевизор. Смотреть его оказалось сплошным расстройством. Как я втайне ни надеялся, но об инциденте в участке все упорно замалчивали, то ли Хмельницкий со товарищи постарались, то ли смерть рядового полицейского уже не представляла никакого интереса у зрителей. И правда, где кровища, где куски мяса? Поперхнулся и умер — не самая героическая смерть при исполнении, что ли? Мне становилось обидно: а где же толпы «журналюг», выпытывающих у меня подробности драмы, разыгравшейся в комнате дознания, где приглашения на ток-шоу? Я бы мог рассказать много интересного, но слегка сник, вспомнив, что, кроме меня, свидетелей у той драмы не было и быть не могло... И дело даже не в ФСБ, закрутившем все краны утечки информации, инферналов не видел никто, кроме меня, а значит, для окружающих со своими россказнями про пришельцев из иного измерения я обычный псих. Назойливый голос лечащего врача вернул мне чувство реальности:

— Хорошо, что уже идёте на поправку, но если хотите, можем провести вам дополнительные обследования, они, правда, не входят в стоимость общего нахождения в стационаре...

Он затянул до боли знакомую песню. Ну точно Хоттабыч, только желания строго по прейскуранту.

— Ой, нет, спасибо, — я погладил урчащий живот, покосился на дверь. — Что-то по утрам здесь сквозит и невероятно голодно. Скоро там завтрак?

Врач проследил за моим взглядом, не сразу поняв сарказм.

— Ах, да, еду начнут разносить через пятнадцать минут.

— Хорошо, — я вежливо улыбнулся. Разнести бы вас всех за ту баланду, которой приходилось давиться. Как и во все времена, деятельность кухни в «больничках» пользовалась успехом только у бездомных собак, и это даже несмотря на мой особый статус. Нет, я, конечно, не привередничал, задрав нос, но расходы фирмы отчасти и мои расходы.

— Ну, если вам от меня больше ничего не нужно, тогда я вас оставлю, — врач уныло вздохнул, в коридоре послышались цоканье каблуков и шелест колёс походной кухни. Разносить завтрак начали даже раньше графика, я с любопытством заглянул в открывшийся вслед за уходящим доктором проём. Увидел одетого в штатское мужчину, он сидел на стуле недалеко от двери. ФСБ оставило смотрящего, ох, чую, вынесут они мне мозг за того толстячка. Так мне и надо, не смог спасти... Хотя вот спас бы я его, что бы тот сержант наговорил, в чём бы обвинил меня? Мертвые и спокойнее, и тише, как говорил Яр. Вспомнив о Яре и пропавшем осколке, тихо завыл. За окном солнечный денёк, главное, чтобы не пошёл дождь, мокрую землю тяжелее копать, а копать придется. Осколок не исчез, он по-прежнему в теле, замаскировался, так же, как и в том уличном фонаре в центре Филёвского парка. Он холодный, ему всё равно, кто будет носителем: бездушный предмет или человеческое тело. Ход моих мыслей прервала вкатившаяся в палату тележка с фуражом. Запах больше отпугивал, чем манил, но деваться было некуда. Голод — не тётка, человека зверем делает ловко.

— У вас первый стол, — женщина лет пятидесяти сверилась со списком и разложила на поднос тарелки, заполняя их первым и вторым блюдами. Я, как заворожённый, смотрел на её фигуру. Уставшее лицо не выражало ничего, кроме отстранённой безразличности, движения заучены и исполняются на автомате. Я видел, что с ней случилось, видел пробитую защиту, тонкие красные нити исходили из тела. Лимб пил её, настолько остервенело, словно хотел иссушить до дна. Такое я видел впервые, нервно сглотнул. Когда медсестра поставила поднос на тумбочку и повернулась ко мне спиной, я вздрогнул от омерзения. А вот и виновник её проблем. Инфернал, свернувшийся калачиком, удобно устроился на теле и стал похож на буро-серый рюкзак. Он вонзил невидимые когти в плечи бедной женщины. Это было не моё дело, она не работник компании, и мои услуги на такие случаи не распространялись, но я окликнул её в последний момент.

— Простите, вы плохо выглядите, вам бы к врачу...