Белый индеец

Женщины потянулись за ножами и бросились на врага. Ренно, недолго думая, схватил кипевший на огне горшок с похлебкой и выплеснул содержимое в их сторону. Женщины отпрянули. Ренно вытащил из очага горящий кусок дерева и побежал к выходу, ткнул горящим концом в солому, которой был устлан пол. Солома вспыхнула, и не успел Ренно выскочить на улицу, как огонь охватил все помещение, где его ждали три воина сенека. Они отстреливались от гуронов, устремившихся в контратаку.

В это время загорелись бревенчатые стены дома, женщины и дети начали выпрыгивать из окон, срывая прикрепленные к рамам шкуры.

Гуроны поняли, что если не потушить огонь, то скоро он охватит весь город, и прекратили преследование.

Ренно добежал до ворот и попытался поджечь частокол.

Сун-а-и и другие воины ждали их в лесу. Ренно подошел последним.

Сенека без задержек отправились прямо на юг, двигаясь быстрее, чем обычно. Они бежали несколько часов подряд, не останавливаясь и не замедляя ход. Иногда старшие воины, замыкавшие колонну, прикладывали ухо к земле, узнать, не идут ли за ними гуроны.

На рассвете Сун-а-и остановил отряд, только чтобы воины могли утолить жажду, после чего отряд перешел на привычную для сенека рысцу.

Они бежали еще два дня без остановки, останавливаясь только у рек и ручьев. Никто не отставал, даже Эл-и-чи и двое других младших воинов, еще подростков. Наконец они добрались до земель сенека, и барабаны передали весть о свершившейся мести и благополучном возвращении отряда.

Воины разбили лагерь, и после удачной охоты устроили пир в честь победы. С этого времени задача охраны своей территории от возможного набега гуронов лежала на тех, кто оставался дома. Но гордость не позволяла отряду замедлить шаг, и они по-прежнему рысцой приближались к городу.

Впрочем, вероятность такого нападения была невелика. Сенека нанесли больший урон, чем потерпели сами, и честь племени была спасена. Если б гуроны все-таки решились на ответный удар, это могло привести к началу войны с участием всех ирокезов, к чему не были готовы ни сами гуроны, ни их союзники.

Всю дорогу Ренно с нетерпением ждал возвращения домой, а теперь, у стен города, как-то вдруг успокоился.

Юный воин с честью выдержал новое испытание. Ни у кого в отряде не было больше двух скальпов, которые он добавил к тем, что уже висели за поясом, а обретенная воинская сила наполняла все его существо.

Сун-а-и рассказал великому сахему и другим вождям о том, как четкие и отважные действия Ренно спасли жизнь всему отряду. Смельчаку не полагалось особой награды, но теперь вожди знали, что смелому и предусмотрительному воину можно доверять и более ответственные задания.

Весь город вышел встречать отряд, и люди столпились на улицах, приветствуя своих героев. Все улыбались, а мальчишки бежали за колонной.

Ренно улыбнулся матери и тетке. Неподалеку прыгала счастливая Ба-лин-та. Трудно будет объяснить сестренке, почему он не сумел принести ей подарок.

Только Йалы нигде не было видно. Ренно не предполагал, что могло послужить причиной ее отсутствия, и начал тревожиться.

Воины остановились перед Гонкой, вождями и хранителями веры, собравшимися перед входом в общественный большой дом. Сун-а-и произнес длинную речь, в деталях рассказав обо всем, что произошло в походе. Ренно с радостью наблюдал, как сияли глаза отца, стоили Сун-а-и упомянуть его имя.

Наконец церемонии подошли к концу. Воины пожали друг другу руки и разошлись.

Ренно и Эл-и-си отправились в родительский дом.

- Вы - настоящие сыновья, - сказал Гонка, и для них не было высшей награды.

Трапеза подошла к концу, и Ренно наконец спросил:

- Что с Йалой? Я не видел ее у общественного дома.

Ина и Са-ни-ва переглянулись, но никто не ответил.

Гонка откашлялся.

- Родители отправили ее погостить к родственникам онейда. Она проведет там несколько месяцев.

Расспрашивать дальше не имело смысла, но Ренно встревожился еще больше. Мать и тетка поглядывали друг на друга, подтверждая скупые слова отца, и он догадался, что случилось неожиданное. Радость ушла, и Ренно стало очень грустно.

Глава 7.

Преподобный Обадия Дженкинс сидел на перевернутой бочке, игравшей роль стула, потягивал из щербатой глиняной чашки чай и пытался скрыть растущую досаду. После работы в поле он переоделся в черное платье священника, чего обычно не делал, и отправился в дом Иды Элвин.

Всему виной была племянница тетушки Иды, Дебора. К семнадцати годам она превратилась в настоящую красавицу, редкий цветок, который мог бы потерять всю свою прелесть, проведя остаток жизни на границе вместе с теткой и двоюродным братом. Красота, ум и обаяние сделали бы ее желанной гостьей и в Бостоне, и даже в далеком Лондоне. И только в Англии она сможет встретить достойного ее человека.

Проблема заключалась в том, что Обадии вовсе не хотелось, чтобы Дебора встретила такого человека. Недавно он понял, что влюблен в нее, и с трудом скрывал свои чувства и от Деборы, и от остроглазой миссис Элвин.

Нищий пограничный священник, получающий от прихожан яйца, мешки картофеля и копченые окорока, не в состоянии обеспечить семью.