Белый индеец

— Конечно. Уильям Шерли, губернатор Массачусетса, прилагает все усилия к объединению наших колоний, и я уже сообщил ему о растущей угрозе со стороны французов. Коннектикут и Род-Айленд готовы предоставить свою милицию в распоряжение генерала Пепперелла. То же самое относится и к новой колонии Нью-Гэмпшир. Нью-Йорк, правда, настаивает на независимости своей милиции, но, думаю, когда они поймут, насколько велика угроза, то согласятся на сотрудничество.

— Это серьезная сила.

— Да, но этого мало. Французы быстрее, чем мы, наладили связи с местными жителями и заключили с ними военный союз. А мы только сейчас позволили продавать огнестрельное оружие крупным индейским племенам. И теперь необходимо, только очень осторожно, установить прочные отношения с дикарями.

— При чем здесь осторожность? Я вышлю указание королевским губернаторам об установлении таких отношений.

— Нет-нет. Вы не знаете образа мыслей обитателей Нового Света. Каждому новому губернатору приходится проникаться им в течение нескольких лет. Колонии нуждаются в умелом руководстве, а не твердом правлении, иначе они поднимут восстание.

— Но люди и сами должны понимать, что союз с сильными племенами в их интересах!

— Все не так просто, — невесело усмехнулся Руперт. Никто из придворных не мог позволить себе так разговаривать с королем. — Индейцы постоянно нападают на пограничные поселения, убивают или уводят в рабство наших колонистов. Попробуйте объяснить человеку, у которого оскальпировали всю семью, что он должен заключить союз с этими самыми индейцами.

— Понятно…

— Сейчас мы начали торговать оружием с ирокезами, самым сильным индейским народом. Но дикари очень настороженно относятся к колонистам. Невозможно сразу завоевать доверие целого народа, особенно после шестидесятилетней войны.

— Вы правы, не следует подталкивать людей к немедленному заключению такого союза. Но ведь иначе мы можем потерять наши земли раньше, чем добьемся успеха!

— И снова возвращаемся к Людовику. Все зависит от его решения.

Вильгельм понял, что имел в виду Руперт, и рассмеялся:

— Верно. Он требователен и высокомерен и никогда не задумывается о правах и чувствах других.

Руперт кивнул:

— Французы в Квебеке и их союзники-индейцы своими действиями могут вынудить ирокезов заключить союз с нашими колонистами.

— Только на это я и надеюсь.

— Король Вильгельм английский — первый враг Франции! — заявил полковник Алан де Грамон, стоя перед растопленным камином в комнате Цитадели, предназначенной для старших офицеров. — Его восшествие на престол приведет к войне между нашими государствами. Об этом знают и в Париже, и здесь, у нас. Мы должны быть готовы к войне с Бостоном и Нью-Йорком, иначе над нашими землями взовьется флаг Соединенного королевства. Таковы наши ставки, генерал. Сейчас решается, кому будет принадлежать этот континент.

Герцог Вандомский, кузен Людовика XIV, имел за плечами не малый военный опыт. Но резкий язык сделал старика настолько непопулярным при дворе, что герцог был назначен командующим королевскими силами в Новом Свете. Для активных действий он был слишком стар, ненавидел холодную зиму и жаркое лето Канады, но переносил почетную ссылку с обычной стойкостью. Обуреваемый бесчисленными физическими недугами, герцог Вандомский все же оставался в здравом уме, обеспечившем ему почетное место в военной истории страны. Задумчиво покуривая глиняную трубку, старик опустил пораженную подагрой ногу на скамеечку.

Все эти молодые искатели приключений походили друг на друга как две капли воды, но Грамон выделялся из общего ряда. Даже генерал вынужден был это признать. Если бы не лютая ненависть к Англии и индейцам, живущим южнее французских территорий, полковник был бы первоклассным стратегом. К несчастью, Алан был слишком груб и упрям, чтобы служить во Франции, так что свою карьеру ему предстояло сделать в Новом Свете.

— Людовик лично обещал мне выслать весной два полка пехоты и как минимум один батальон кавалерии. Это самое большое, что можно ожидать от Парижа. Да, мы ведем войну, но основная борьба сейчас разворачивается в Европе, и нельзя требовать, чтобы высшее командование ослабляло внутренние силы.

Алан де Грамон махнул рукой:

— Мы не можем штурмовать Бостон с двумя полками новобранцев и несколькими всадниками! И вам это известно так же хорошо, как и мне.

На суровом лице герцога Вандомского мелькнула легкая улыбка.

— Терпение, молодой человек. Когда офицер обнаруживает, что дверь, ведущая к цели, заперта, он должен найти другой вход.

Полковник замолчал. В конце концов, оба они хотят одного и того же — решения вопросов значительно более важных, чем представлял себе легкомысленный губернатор Шамбертен.