Белый Дозор (под псевдонимом Алекс фон Готт)

– Жрите, твари, – прошептал Невзор. – Смешно думать, что я мог бы стать одним из вас, – он помрачнел. – Да я и был одним из вас... Эти ужасные воспоминания... Покинут ли они меня когда-нибудь? Мара-Мать, забери у меня мою память! Мара-Мать, верни мне моего брата! Мара-Мать, позволь мне служить тебе вечно и трахать тебя в теле лучших шлюх, с тем чтобы однажды возлечь на ложе с тобой самой, о Владычица в Смерти!

Невзор, великолепный в своих оранжевых одеждах, взмыл над землей, завис ненадолго, глядя на кладбище, запруженное толпами полуразложившихся упырей: кто-то из них бесцельно слонялся по дорожкам, кто-то уже затеял драку с себе подобными, кто-то еще только вылезал из земли:

– Хорошая работа, умом прискорбный, – прошептал Невзор, обращаясь к Глинкину, но малыш молчал, он еще не отошел от пережитого вожделения.

– Эй, вы! – крикнул Невзор упырям, и те задрали головы, став похожими на голодных волков, собравшихся всласть повыть на Луну. – Дети ночи! Рабы Лунного Солнца! Вас ждет Москва, вас ждет горячая людская плоть! Не убивайте тех, кто уже болен! Пейте кровь живых и здоровых! Отомстите им за свою смерть! Вперед, кровососы! Вперед, погибель рода людского!

С ревом и воплями сотни мертворожденных упырей, круша на своем пути надгробья, опрокидывая тяжелые гранитные памятники и ломая кресты, устремились, подобно мощному потоку нечистот, к проему кладбищенских ворот. Невзор наблюдал за этой картиной, стоя в воздухе, омываемый потоками лунного света, а вокруг него вились стаи воронов и огромных летучих мышей. Так пришел конец Москве.

Глава 9

Падение и смерть – Белые волки – Отряд из мира, которого нет – Новое имя и новая жизнь – Живая вода – Снег всё скроет.

1

«Боинг» – хороший самолет. Надежная, крепкая машина. Но с дырой диаметром в метр в фюзеляже летать «Боинг» не может. Он начинает постепенно разваливаться, а в такой ситуации «постепенно» означает «мгновенно», потому как продолжается падение самолета в лучшем случае считаные минуты. После взрыва у «Боинга» выбило добрую половину электроники и перекрыло подачу топлива. Самолет сразу начал падать.

Командир экипажа «Боинга» Денис Романович Семенов был отважным человеком старой закалки. Учился еще в Советской летной академии, не раз попадал в критические ситуации, и всегда мужество и хладнокровие – эти два лучших союзника всякого летчика – спасали командира от неминуемой гибели. «Когда за тобой человек двести пассажиров, то поневоле начинаешь чувствовать себя ответственным не только за свою шкуру – она не в счет, – говаривал Семенов, бывало, во время застолий, когда летуны делились своими историями. – И у этих двухсот душ всего и надежды, что на тебя одного, а это, конечно, обязывает».

Семенов быстро переучился с «Ту» на «Боинг»: одно слово – мастер. И с самообладанием у пилота высшего класса всё было в порядке. Любое психологическое тестирование Семенов выдерживал без проблем, даже глазом не моргнув. Собственно, только так и должен вести себя настоящий пилот, готовый в любой момент к непредвиденной ситуации. Даже к такой, совершенно безнадежной. И экипаж он подбирал под стать себе.

– Получается? – вытягивая на себя рули и не глядя на приборную панель, сквозь зубы спросил Семенов у второго пилота.

– Нет, первичный крен был слишком сильным, не вытягиваем. До земли три триста.

– Что там в салоне?

– Паника, Денис Романович!

– Ясно. Радист, что со связью?

– Навигационку всю отрубило, пытаюсь через спутник выйти на ближайший аэродром и на Москву!

– Что есть поблизости?

– Военный, в Субургане!

– Сколько до него?

– Почти полторы тысячи, командир. Насосы не работают, нет горючки.

– Не дотянем, и думать нечего. Что с креном?

– Шестьдесят процентов. Не выходим, Денис!

– Тянем, тянем, ребята. Выравнивается, вы чувствуете? Какая высота?

– Тысяча двести!

– Крен?

– Сорок два!

– Высота?

– Девятьсот!

– Крен?

– Около двадцати!

– Высота?

– Шестьсот... Идем без крена, командир!

– Шасси?

– Есть контакт! Шасси вышло!

– Сейчас мы тебя посадим, – Семенов, прищурившись, напряженно смотрел сквозь лобовое стекло, ожидая, что вот-вот они выйдут из облаков, и тогда он сможет найти что-нибудь подходящее: дорогу, поле, прямой участок земли, куда он сможет посадить этот чертов дырявый «Боинг»! Впрочем, почему «чёртов»? Хороший самолет, летит ведь птичка, хоть и раненая.

Самолет вышел из низкой облачности на высоте 400 метров. Времени на маневрирование, на принятие решения почти не было. И всё же Семенов успел заметить, как в сплошной черноте тайги мелькнула спасительная поляна. Выглядела она так, словно решил наконец побриться отпетый бородач, взял с полочки давно позабытый там «Жиллет», провел один раз по щеке, поглядел на результат да и убрал станок обратно до лучших времен.

– Будем садиться, – резко бросил командир. – Пассажирам пристегнуть ремни, головы пригнуть, посадка будет жесткой.