Белый Доминик

Какое-то тревожное дребежжание появилось в стенах домов, как будто камни ожили и по-своему присоединились к пению.

"Раньше проход оглашался жужжанием токарного станка, те- перь звуки мучительного труда исчезли, и как эхо, в земле пробудился гимн Богородице", - думал я про себя, спускаясь с лестницы.

Я остановился в дверях дома. Мимо меня по узкой улице проходила во главе со стариком Мутшелькнаусом плотная, несу- щая горы цветов, толпа празднично разодетых людей.

"Святая Мария, моли Бога о нас! "

"Будь благословенна, царица милосердия! "

Старик был бос, с непокрытой головой. Его одежды странс- твующего монаха некогда были белыми; теперь они сильно изно- сились и были покрыты бесчисленными заплатами. Он шел, как слепой старец, неверной шатающейся походкой.

Его взгляд упал на меня, застыл на одно мгновение, но в нем не отразилось ни следа узнавания или какого-то воспомина- ния. Его зрачки были устремлены вдаль, параллельно друг дру- гу, как будто он смотрел сквозь меня и сквозь стены в глубину иного мира.

Он шел странной походкой, и мне казалось, что его ведет какая-то невидимая сила, а не его собственная воля. Он подо- шел к железной решетке, огораживающей сад, распахнул ее и направился к статуе Девы Марии.

Я смешался с толпой, которая робко и медленно двигалась за ним на почтительном расстоянии и перед решеткой останови- лась. Пение становилось все тише, но постоянно с каждой мину- той в толпе нарастало возбуждение. Вскоре пение превратилось в бессловесную вибрацию звуков, и неописуемое напряжение по- висло в воздухе.

Я поднялся на выступ стены, с которого мог все хорошо ви- деть. Старик долго стоял без движения перед статуей. Это был жуткий момент. Во мне возник странный вопрос: кто же из двоих оживет раньше?

Какой-то глухой страх, подобный тому, на спиритическом сеансе, овладел мной. И вновь я услышал голос Офелии в своем сердце: "Будь осторожен! "

Тут я увидел, что седая борода старика слегка подрагива- ет. По движению его губ я догадался, что он разговаривает со статуей. В толпе позади меня тотчас воцарилась мертвая тиши- на. Негромкое пение шедших сзади умолкло, как по кем-то данно- му знаку.

Тихий ритмически повторяющийся звон был теперь единствен- ным различимым звуком.

Я поискал глазами место, откуда он доносился. Робко втис- нувшийся в нишу стены, как будто избегая взгляда точильщика, там стоял толстый старый мужчина, на лысой голове которого красовался лавровый венок. Одной рукой он закрывал себе поло- вину лица, в другой, вытянув ее вперед, держал жестяную бан- ку. Рядом с ним в черном шелковом платье стояла загримирован- ная до неузнаваемости фрау Аглая.

Нос пьяницы, бесформенный и посиневший, заплывшие жиром глаза едва видны - без всяких сомнений это актер Парис. Он собирал деньги у паломников, а фрау Мутшелькнаус помогала ему в этом. Я видел, как она время от времени быстро нагибалась, робко наблюдая за своим супругом, как будто бы боялась, что он увидит ее, и что-то нашептывала людям, которые при этом сразу механически хватались за кошельки и, не спуская взгляда со статуи Богоматери, бросали монеты в жестянку.

Дикий гнев охватил меня, и я сверлил глазами лицо комеди- анта. Наши взгляды тут же встретились, и я увидел, как его челюсть отвисла, а лицо сделалось пепельно-серым, когда он меня узнал. От ужаса банка с пожертвованиями чуть было не вы- пала у него из рук.

Охваченный отвращением, я отвернулся.

"Она двигается! Она говорит! Святая Мария, моли Бога за нас! Она говорит с ним! Вот! Вот! Она наклонила голову! " - пробежал внезапно по толпе, из уст в уста, хриплый, едва раз- личимый шепот, сдавленный от ужаса увиденного. - Вот! Вот! Сейчас снова! "

Мне казалось, что сейчас, в одно мгновение, вопль, исхо- дящий из сотен живых глоток, поднимется и разорвет гнетущее напряжение, но все оставались словно парализованными. Только то тут то там раздавались отдельные безумные причитания: "Мо- ли Бога о нас! " Я боялся: сейчас начнется давка, но вмсто этого люди в толпе лишь опустили головы. Многие хотели упасть на колени, но люди стояли слишком близко друг к другу. Неко- торые, обессилив, закрыли глаза, но не падали, поддерживаемые толпой. В своей мертвенной бледности они были похожи на по- койников, стоящих среди живых и ожидающих чуда, которое их воскресит. Атмосфера стала такой магнетически удушающей, что даже легкое дуновение ветра казалось прикосновением невидимых рук.

Дрожь охватила все мое тело, как будто плоть хотела осво- бодиться от костей. Чтобы не упасть вниз головой со стенного уступа, я уцепился за оконный карниз.

Старик говорил, быстро двигая губами; я мог это отчетливо различить. Его изнуренное лицо засветилось как бы юношеским румянцем, словно освещенное лучами восходящего солнца.

Затем вдруг он снова ушел в себя, как будто уловил какой- то призыв. Напряженно прислушиваясь, с открытым ртом и глаза- ми, устремленными на статую, он кивнул с просветленным выра- жением лица; затем быстро что-то тихо ответил, прислушался еще раз и вскинул радостно руки.