Читаем Белые степи полностью

Изменилось и окружение дома – из остатков бревен сруба собрали баньку, срубили большой теплый сарай с сеновалом и навесом, построили дощатый дровяник. К дому пристроили закрытый чулан, и, как продолжение чулана, с обратной стороны Ислам соорудил себе полузакрытую мастерскую, где он в свободное время мастерил для дома мебель. На третий год друзья по очереди поставили друг другу вместо жердевых ворот настоящие дощатые русские ворота. Ислам свои украсил резными элементами. По новым воротам можно было узнавать, где живут дружившие с детства ровесники Ислама.

Салиме с Зухрой тоже доставалось работы. Зухра ткала из лоскутьев тряпья половики. Для большой семьи вместе шили и набивали гусиными перьями подушки, шили матрасы, одеяла. Салима украшала вышивками шторки, скатерти. Она первая в деревне в палисаднике, вскопав грядки, посадила морковь, репу, лук, чеснок. Позже и огурцы с помидорами. Деревенские сначала кривились, мол, траву какую-то растит. Коровы, что ли? Но со временем, все это распробовав, стали у нее учиться садоводству.

За короткое время маленький серый домик с пустынным окружением, где единственным естественным украшением была стройная ель, стал самым красивым и ухоженным. Перед домом Ислам разбил палисадник и засадил его черемухой. От соседей отгородился добротным, как стена, составленным из расколотых пополам сосновых бревен забором. Внутри дома появились узорные росписи на потолке, печатные узоры на печи.

Вдобавок Ислам купил первый в деревне мотоцикл, что добавило еще большего уважения к нему у сельчан. Распугивая кур, поднимая клубы дыма, с непривычным для деревни стрекотом мотора и запахом смрадного выхлопа, он выезжал за ворота, чтобы на чистом поле у деревни учиться езде. За ним гурьбой бежали мальчики и, столпившись у края поляны, с завистью смотрели на чудо-технику. Когда Ислам останавливался, подбегали, окружали мотоцикл и просили:

– Посади меня, агай, посади!

Уступая назойливым просьбам, хозяин мотоцикла разрешал самому надоедливому сесть за руль и через несколько секунд довольному, счастливому говорил:

– Ну что, посидел? Теперь слезай!

Зухра не могла нарадоваться достижениям сына. Вот и депутатом сельсовета выбрали – все вопросы решает сам. В школе – уважаемый учитель. И в семье все хорошо. Хоть и по-прежнему не нравились ей в невестке Салиме кротость, излишняя скромность и сострадание, доброта, но нарожала она красивых и умных детей. Ухожены они, всегда красиво одеты. Нравилось Зухре и то, что Заят всегда был рядом с братом. Учился у него всему и даже в чем-то превосходил его. Если Ислам из-за того, что брался за все и всегда был сильно занят, многие поделки делал поверхностно, то Заят все доводил до совершенства.

Но самым главным теперь в жизни Ислама стала школа. Вооруженный методикой и новыми знаниями, он совсем по-другому стал вести уроки. Так как школа была малокомплектной, он здесь был и директором, и сам себе завучем, и хозяйственником, и учителем четырех классов. Приходилось одновременно работать сначала с первым и третьим классами, затем приходили второй и четвертый. Искусство учителя в таких школах было в том, чтобы ни один из классов не бездельничал. В одном классе он объяснял новый материал, а в это время другой класс выполнял задание, работал самостоятельно.

Как-то осенью Ислам повел четвертый класс к реке Зилим. Зачем-то сам вооружился лопатой, детям дал ведра. Когда спустились к пойме реки, он сказал:

– Сегодня урок природоведения проведем здесь. Я вам рассказывал про отличия песка и глины – песок фильтрует воду, а глина не дает воде просочиться дальше в грунт. Но нас сегодня интересует глина. Она бывает разных цветов и разного качества. Из глины лепят горшки и другие предметы, потом сушат и обжигают. Вот и мы с вами на уроках труда будем лепить из разных сортов глины игрушки и пробовать их обжигать. И нам нужно понять – какая глина для этого окажется лучшей.

Только дети хотели побежать вдоль русла для поиска глины, как их учитель остановил и спросил:

– А как отличить глину от песка и простого грунта?

Ученики смущенно молчали.

– Вот, не знаете, а уже готовы пуститься в поиски. Так вот, и песок и грунт в руках рассыпаются, размываются водой, а вот глина воды не боится, смоченная становится как пластилин. Чтобы найти хорошую глину, берите горсть в руки и, смочив водой, разминайте.

Так доходчиво и понятно он объяснял любой материал. Долго шли они вдоль реки, ковыряясь в прибрежном грунте. Найденную глину раскладывали по ведрам, чтобы запомнить место пробы – ставили колышки.

Но не только для изучения свойств глины молодому учителю был нужен этот материал. Определившись с лучшей глиной, они еще раз сходили к реке и набрали этой глины несколько ведер и… Ислам дал им задание – лепить головы зверушек так, чтобы их можно было надеть на пальчик. Детишки удивились, не понимая сути задания, но, когда Ислам сказал: «Самые лучшие работы станут основой будущего кукольного театра!», работа закипела, и уже к Новому году вся деревня с восторгом смотрела первый в их жизни кукольный спектакль.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза