Белые повстанцы скалистых гор

– Пожалуйста. Спокойной ночи, –  и Уолф поковылял прочь на своих костылях.

– Это было очень любезно с его стороны, – заметила Конфетка.

– Да, отчасти потому, что мы – жёны Требора, мне кажется.

– Ты думала о том, что случится с нами, если Требора убьют во время одного из его походов? – спросила Веточка.

– Даже думать не хочу. Давай ложиться спать.

В спальне Веточка удивила Конфетку, сказав: – Давай спать в кровати Требора, пока он не вернется домой, а?

– Почему?

– Просто потому что, ну я не знаю, просто потому, что это его кровать.

– Вроде привыкания к ней?

– Да, наверно.

– Ладно, согласна.

Они ещё раз смазали себя и друг друга мазью и обнажённые осторожно скользнули под простыни.

– Спорю, если бы Требор знал, что мы обе были в его кровати, как сейчас, он бы так не стремился играть в войнушку, –  рискнула заметить Конфетка.

– Надеюсь, но я чувствую, что Требор – один из тех людей, кто исполняет свой долг до конца.

– Наверно ты права. Давай немного вздремнём. – На сей раз, несмотря на боль, они немедленно уснули.

Тем временем, пока не рассвело, четыре воина Земли Родичей в кромешной тьме упорно прокладывали путь через труднопроходимый подлесок, всё выше и выше и на запад. Наконец на рассвете они стали на привал.

– На этот район наведены спутники наблюдения. Отдыхаем, пока днем не появится облачность, – решил Требор.

Из своих пайков неприкосновенного запаса повстанцы приготовили еду и счастливо растянулись на кроватях из сосновых игл, укрывшись под густыми ветвями елей и сосен. В одно мгновение все, кроме назначенного часового, уснули беспробудным сном мужчин, которые сильно устали после хорошо проделанной работы.

Несколько часов спустя воины продолжили поход, чувствуя себя удивительно свежими и горя желанием побыстрее добраться домой, где они смогут удивить своих близких рассказами о вчерашних подвигах. Если бы их автомобиль не был уничтожен, они были бы дома в начале дня или не позже полудня в зависимости от облачности.

А в Мэтьюсвилле Уолф рассказал всем, что он узнал о набеге, но, конечно, все понимали, что радио ЗОГа часто передает наглую пропагандистскую ложь. И к полудню много народу, особенно близкие друзья и родственники участников похода, украдкой бросали беспокойные взгляды в долину внизу в поисках признаков появления машины.

Конфетка и Веточка обнаружили, что они испытывают точно такие же чувства, как и все остальные. Теперь, когда они поняли, что их судьбы тесно переплелись с судьбой Требора, а все их планы на будущее зависят от его счастливого возвращения.

Сифен пригласила девушек помочь прополоть сорняки и полить сад общины и заметила, что они время от времени бросают взгляды вниз на дорогу.

– Лучше всего привыкнуть к этому. Они или возвращаются или не возвращаются, – посоветовала Сифен.

– Это всегда так, да? – спросила Веточка.

– Большинство женщин здесь каждый год проводит несколько дней или даже несколько недель в ожидании, задаваясь вопросом, вернутся ли их мужья обратно.

– Боже мой, и как вы можете так жить? – спросила Конфетка.

– Я считаю, что раз нет другого способа остановить умышленное убийство нашей расы сынами Муспелля, то у нас нет выбора, – ответила Сифен.

– Неудивительно, что вы так любите своих мужчин. Ведь каждый день для них может стать последним, – заключила Веточка.

– Это правда, – согласилась Сифен. – Но не только. Наши мужья – настоящие отважные мужчины, и они раз за разом снова и снова рискуют жизнями, пока живы. Нет ничего лучше любви настоящего мужчины.

Сравнение сильного поджарого тела Требора и отвратительного образа Сида Коэна мелькнуло в головах обеих девушек. Веточка подумала о его поцелуе, губах, мягко скользнувших по её губам, а Конфетка вспомнила его палец, скользнувший по её голой лодыжке. Они взглянули друг на друга.

– Мы втрескались, что-ли? – спросила Веточка.

– Боюсь что так, – призналась Конфетка.

Часы тянулись и тянулись, день превратился в вечер, а затем в ночь, и всё ещё не было никаких признаков возвращения воинов. Наконец девушки, обессиленные бессонной ночью и ожиданием, сдались и решили идти спать.

Ещё раз они помогли друг другу нанести мазь Анны на до сих пор болевшие рубцы от ударов и обнажёнными осторожно забрались под простыни.

– Здесь нет никого, кто может сравниться с Требором, чьей женой я захотела бы стать. А ты? – спросила Конфетка.

– Да. Никто с ним не сравнится. Поэтому мне и страшно, а вдруг его убьют?

– Не говори об этом. Мы ведь только что договорились любить его вдвоём, – почти простонала Конфетка. Потом, посчитав слово «любовь» неподходящим, она исправилась: – Я имела в виду, быть настоящими жёнами.

– Ты думаешь, что это любовь? – прошептала Веточка.

– Кто знает? Было бы хорошо, если бы он относился к нам, как эти парни относятся к своим жёнам. Даже когда они беременны и с большими животами, они могут сказать, что мужья любят их.

– Спорю, я знаю, что именно поэтому женщины не ревнуют к друг другу. И потому, что мужчины никогда не бросают своих жён и не берут вместо них новых.