Белые и синие

— Ты видишь! Ты видишь! — повторил эти слова старший сержант, как бы внушая их себе. — Однако мамаша Тейч права… Ладно, решено, ты пойдешь ко мне.

— И как только что-нибудь произойдет, ты прибежишь в казарму, не так ли, Шарль?

— Даю тебе честное слово.

— А теперь, — сказал Ожеро, — пол-оборота налево!

— Куда мы идем?

— В казарму.

— Через двор?

— Через двор.

— А почему не через дверь?

— Если мы выйдем через дверь, какой-нибудь зевака может нас заметить и, от нечего делать, проследить, куда мы направляемся, а во дворе я знаю одну надежную дверь, которая выходит в переулок, где и днем никого не сыщешь; так, петляя по переулкам, мы доберемся до казармы, и ни одна душа не будет знать, куда подевались пташки.

— Ты не забудешь о том, что обещал, Шарль?

— Хотя я и моложе тебя на два года, я, как и ты, всегда держу слово, Эжен; впрочем, за сегодняшний день я стал старше — твоим ровесником; прощай, спи спокойно, Ожеро позаботится о твоей безопасности, а я позабочусь о твоей чести.

Молодые люди пожали друг другу руки, и старший сержант едва не расплющил ладошку Шарля, сжав ее в своем кулаке; затем он повел Эжена во двор, а Шарль тем временем морщился от боли, пытаясь разлепить свои пальцы.

Преуспев в этом, юноша, как обычно, взял ключ и подсвечник, вернулся в свою комнату и лег спать.

Но едва лишь он улегся, как дверь отворилась и г-жа Тейч вошла на цыпочках, показывая жестом, что ей нужно сообщить нечто важное.

Юноша уже достаточно свыкся со своеобразными манерами г-жи Тейч, и его не особенно встревожило ее появление в номере в столь неурочный час.

Приблизившись к его кровати, она прошептала:

— Бедный ангелочек, послушай!

— Боже мой, гражданка Тейч, — спросил Шарль со смехом, — что там еще стряслось?

— Рискуя нарушить ваш покой, я должна сообщить вам, что здесь случилось.

— Когда случилось?

— В то время, когда вы были в театре.

— Значит, что-то произошло?

— Ах! Еще бы! Они явились сюда.

— Кто же?

— Люди, что уже приходили за гражданами Дюмоном и Баллю.

— Ну, и я полагаю, что они нашли их так же, как в первый раз.

— Они искали не их, моя прелесть.

— Кого же они искали?

— Они искали тебя.

— Меня? Ах! И за что же мне такая честь?

— Видимо, они ищут автора той записки, помните?

— В которой я советовал моим землякам как можно скорее уехать?

— Да.

— Ну и что?

— Ну и они зашли в вашу комнату и перерыли все ваши бумаги.

— В этом отношении я спокоен: в них не было ничего против Республики.

— Да, но они нашли акт из трагедии.

— А! Из моей трагедии "Терамен".

— Они унесли его с собой.

— Негодяи! К счастью, я знаю его наизусть.

— Знаете ли вы, почему они его унесли?

— Оттого, полагаю, что стихи пришлись им по вкусу.

— Нет, не поэтому; они увидели, что почерк в этой рукописи тот же, что и в записке.

— А! Это осложняет дело.

— Бедное дитя, ты знаешь закон: всякого, кто приютит у себя подозреваемого или поможет ему бежать…

— Да, его ждет смертная казнь.

— Поглядите, как он судит об этом, чертенок, он словно говорит вам: "Да, ждет бутерброд с вареньем".

— Я говорю об этом так, дорогая госпожа Тейч, потому что это меня не касается.

— Что вас не касается?

— Смертная казнь.

— Почему же это вас не касается?

— Потому что гильотины удостаивается лишь тот, кому уже исполнилось шестнадцать лет.

— Ты в этом уверен, бедный мальчик?

— Разумеется, я справлялся об этом; вдобавок я вчера прочел на стене новый приказ гражданина Сен-Жюста, который запрещает приводить в исполнение всякое постановление об аресте до тех пор, пока ему не представят все документы и он не допросит обвиняемого… И все же…

— Что? — спросила г-жа Тейч.

— Подождите; принесите мне чернила, перо и бумагу.

Взяв перо, Шарль написал:

"Гражданин Сен-Жюст, меня арестовали незаконно, и,

надеясь на твою справедливость, я прошу разрешения предстать перед тобой".

И он поставил внизу свою подпись.

— Вот, — сказал он г-же Тейч. — В нынешние времена нужно быть готовым ко всему. Если меня арестуют, вы передадите эту записку гражданину Сен-Жюсту.

— Господи Иисусе! Бедный малыш, если случится такая беда, я обещаю тебе, что сама отнесу ее и отдам ему прямо в руки, даже если мне придется просидеть в приемной целые сутки.

— Вот и все, что требуется; ну, а теперь, гражданка Тейч, поцелуйте меня и спите спокойно, я постараюсь сделать то же самое.

Госпожа Тейч поцеловала своего гостя и удалилась, бормоча:

— Поистине, Господи, настоящие дети перевелись на земле: один ребенок вызывает на дуэль гражданина Тетреля, а другой просит, чтобы его отвели к гражданину Сен-Жюсту!

Госпожа Тейч закрыла за собой дверь; Шарль задул свечу и уснул.

На следующее утро, около восьми часов, когда он приводил в порядок свои бумаги, слегка перепутанные после вчерашнего обыска, вдруг в его комнату влетела гражданка Тейч с криком:

— Они пришли! Они пришли!

— Кто? — спросил Шарль.

— Люди из полиции, которые пришли арестовать тебя, бедный малютка!