Белые флаги

- В чем я провинился, язва ты эдакая! - огрызается Тигран. - Что я, министр земледелия, что ли? Отказал тебе в земле, что ли? Об этом ты должен был подумать тогда, когда деньги загребал, понятно?

- Слышите? Слышите, люди?! Этот убийца меня называет язвой! - кричит Шошиа.

- Это я - убийца? - спрашивает Тигран, вставая.

- А ну, сидеть! - прикрикивает Девдариани, не оборачиваясь к Тиграну.

- Лимон, дорогой, я сяду, но как этот сопляк со мной разговаривает? робко спрашивает Тигран. Лимон - прозвище Девдариани.

- Вот и сиди!

- Но пусть он не называет меня убийцей...

- А кто в Тонети* убил лесничего? Я, что ли? - спрашивает Шошиа.

_______________

* Т о н е т и - название села.

- Лесничего я убил потому, что он дрова крестьянам не давал.

Камера хохочет, смеется и сам Тигран.

- Нашелся Арсен из Марабды! Защитник крестьян! Скажи это своему следователю! - советует Шошиа.

- И говорю!

- И что он, верит тебе?

- Если б верил, не сидел бы я рядом с тобой, дурак ты безмозглый!

- Люди добрые! Слыханное ли дело, чтоб человек гордился своим воровством?! Неужели нет в тебе хоть грамма крови, чтобы покраснеть?

- Уймись, Шошиа! Не надоело тебе скандалить? - подает голос Лимон.

Шошиа, испытывающий перед Девдариани робость, умолкает.

С минуту в камере царит молчание.

- Пришел! - раздается вдруг голос Шошиа.

- Кто пришел, Шошиа? - спрашиваю я.

- Тот самый пьяница! К пивному киоску подошел!.. Деньги кладет!.. Лей же, лей, бессовестный! Доливай! Видишь, у человека руки трясутся!.. Долил... Вах, вах, что он делает! Я сойду с ума!

- В чем дело, Шошиа?

- Дует этот болван! Пену сбивает! Боже, где твоя справедливость! Пей же, дурак!.. Вот так!

- Ну как, Шошиа, выпил?

- Выпил! И даже губы вытер!.. Вах, мне бы сейчас кружку холодного пива! Одну только кружку!..

- А еще чего, Шошиа? Мечтать так мечтать! - улыбается Лимон.

- Только кружку пива! - стонет Шошиа.

- И это все? - спрашиваю я.

- Эх, мой Заза! Что пиво! Крылья бы мне! Пару легких, сильных крыльев! Вылететь отсюда и - айда!..

- Так лети! Ведь ты - скворец!

- Крылья! Где их взять?

- Будут у тебя крылья!

- Когда же, мой друг, когда?

- Вырастут, Шошиа, вырастут! Ты еще птенец! - говорит Тигран.

- Уже не вырастут! Радуйся, Тигран! Вчера сон такой видел - не будет у меня крыльев!..

- Какой такой сон?

Саят-Нову* видел я во сне.

- Хватит горевать! - сказал он мне,

Не ищи пропавшее добро,

У других оно уже давно!

запел Шошиа.

_______________

* С а я т-Н о в а (1712 - 1795) - выдающийся тбилисский

поэт-ашуг. Писал на армянском, грузинском, азербайджанском языках.

- Врешь, Шошиа! Не так!

Ты напрасно, друг мой, слезы льешь!

Что пропало - того не вернешь!

поправил его Тигран.

- Это для меня не имеет значения. У Саят-Новы свое горе, у меня свое! - отмахнулся Шошиа и продолжал:

Гость я мира этого, друзья!

Гость уходит - уйду скоро я...

Прокурора можно провести,

От судьи же никак не уйти!..

- Вах! Ты сам слова сочиняешь, что ли? - удивился Тигран.

- Что тут сочинять? Пою то, что есть! - вздохнул Шошиа.

Прокурора можно провести,

От судьи же никак не уйти!..

Шошиа - скворец, но поет он словно соловей! Когда поет Шошиа, замирает вся тюрьма! Кому-кому, но Шошиа за пение не грозит карцер. Когда поет Шошиа, Тигран скулит, как побитый щенок.

Шошиа создан для свободы и песен... А по своей глупости сидит в тюрьме! Жаль!..

ЧЕСТНОЕ СЛОВО

Дверь камеры с шумом отворилась. Показался надзиратель. Все встали.

- Выходи, Накашидзе! - сказал он.

- С вещами? - спросил я.

- Нет, с мебелью!.. Выходи на допрос!

Я не спеша вышел из камеры.

- Шагай быстрей, руки за спину! - приказал надзиратель.

Я выполнил приказ.

Миновали коридор, по лестнице спустились во двор.

Я иду впереди, надзиратель - за мной.

Из противоположного корпуса выводят заключенного - наверное, с допроса.

- Повернись лицом к стене и стой! - велит надзиратель.

Я выполняю и этот приказ.

Проходят те двое.

- Здравствуй, Арсен! - обращается чужой надзиратель к моему.

- Здравствуй! - отвечает мой.

- Есть закурить?

- Хочешь "Приму"?

- Хоть стрихнин! Настроение у меня собачье! - отвечает тот. - Чего уставился? Пройди и стой у дверей! - говорит он своему заключенному. Тот идет и двери.

- Вор? - спрашивает мой надзиратель.

- Вор. А твой?

- Убийца.

- Гм, а похож на человека... Встретишь такого на улице - поди разберись, кто он такой! - говорит чужой.

- Что с тобой, почему ты не в духе? - спрашивает мой.

- Ребенок у меня тяжело болен... Врач прописал такое лекарство негде достать...

- А у евреев?

- Эх, куда там теперь...

- Что за лекарство?

Тот расстегнул нагрудный карман гимнастерки, достал листок бумаги и по слогам прочитал:

- Кор-да-рон. Слыхал?

- Нет.

- Ну, будь здоров!

- Дай тебе бог!

Мы вошли в противоположный корпус, поднялись на второй этаж и остановились у комнаты No 36. Надзиратель приоткрыл дверь.

- Нет его... Заходи, подождем, он скоро вернется.

Надзиратель уселся в кресло следователя, я напротив, на стуле. На столе лежало наше - Ростома Амилахвари и мое - дело. Надзиратель раскрыл его, пробежал глазами заглавный лист, потом захлопнул папку и взглянул на меня.