Белые флаги

- Если он порядочный человек, не скажет!

- Допустим, сказал. Что тогда?

- Тогда... тогда... - я запнулся.

Действительно, что же будет тогда? Ведь тогда мы погибли - я и Ростом!

- А если он вообще ничего не вспомнит?

Господи, ведь возможно и такое!

- А если он умрет?

Что? Что он сказал? Умрет Харабадзе?! Нет, этого не может быть! Он не имеет права умирать! Еще чего! Погубил нас, а теперь умереть? Это проще простого - умереть! Нет, он должен жить! Смерть Харабадзе - это смерть моя, Ростома, наших матерей!

- Нет, уважаемый следователь! Харабадзе не имеет права умирать! крикнул я, вскакивая со стула.

- Мда-а-а... Подобного тебе нахала я еще не встречал, Накашидзе!.. Ладно, подпиши заключение, и кончим базар!.. Тем более что Амилахвари сознался во всем.

- Ложь! Я не верю ни одному вашему слову! Дайте мне очную ставку с Амилахвари!

- А как насчет "боржома" с похмелья?

- Издеваетесь?

- Накашидзе, пойми же: все улики против тебя! Назови хоть одного человека, свидетельствовавшего в твою пользу, и я сегодня же освобожу тебя!

- Я, я сам этот человек!

- Ты?!

- Да, я!

- Как я могу поверить тебе, тебе, который не верит ни одному моему слову?

- Поверьте моему честному слову! Других доказательств у меня нет!

- Честное слово... - повторил следователь, - правосудие не может основываться на честном слове... Нет, брат, на честное слово я не поверю даже родному отцу...

- Значит, нет на свете ни чести, ни совести, ни доверия?!

- Подобные понятия Уголовным кодексом не предусмотрены.

- Но есть же и другой - моральный кодекс?!

- Накашидзе, Уголовный кодекс составляли люди высокой морали и нравственности!

- Дайте мне встретиться с Амилахвари!

- Нет!

- С матерью!

- Не имею права. Следствие еще не закончено.

- В таком случае больше не вызывайте меня! Я не стану вам отвечать!

- Воля твоя... - Следователь нажал кнопку звонка.

- Отведи его! - приказал он вошедшему надзирателю. - А ты, Накашидзе, сопляк! Будь у меня право, я набил бы тебе морду!

- Что поделаешь, уважаемый следователь, мы оба терпим бесправие, иначе я тоже с удовольствием набил бы морду вам! - ответил я и вышел.

"КАРТЛИС ЦХОВРЕБА"*

Гигла Мошиашвиди (нижние нары, второй ряд) - скромный, тихий парень лет двадцати пяти. До ареста он работал в Гагре продавцом обувного магазина. Попался Гигла на продаже по спекулятивным ценам бесфактурных лаковых туфель.

_______________

* "К а р т л и с Ц х о в р е б а" ("Житие Грузии") - свод

грузинских летописей, начавших складываться с XII в. Важнейший

источник по истории древней и средневековой Грузии.

Гигла добряк. Полученные из дому посылки он делит между всеми поровну, сам же не дотрагивается ни до чего чужого, особенно до мяса.

Дни напролет сидит он себе тихо-смирно и мурлычет одну и ту же глупую песенку:

Люблю я лавки Сабуртало

Братьев-евреев там ведь полно.

Что вы желаете - драп? Коверкот?

Цена ему двести - берем пятьсот!..

Товар продается - деньги плывут.

Бедного еврея в тюрьму ведут...

Люблю я лавки Сабуртало

Братьев-евреев там ведь полно...

- Люди, вы видели второго такого беззаботного человека? - вопрошает со своей галерки Шошиа. - Сидит и поет, сидит и поет!

- А о чем мне заботиться, дорогой мой Шошиа? - спокойно отвечает Гигла. - Не сегодня, так завтра я выйду отсюда.

- Жди! Кабы выпускали таких, как ты, я давно был бы дома!

- Мне нельзя быть в тюрьме. Вот увидишь, не сегодня, так завтра меня позовут: "Мошиашвили, с вещами!"

- Это почему же тебе нельзя быть в тюрьме? Депутат ты, что ли?

- Да, депутат! - смеется Гигла.

- Чего же ты скрывал, болван! Собирай вещи и уходи!..

- Уйду, Шошиа, уйду! Дай только людям время повернуться!

- Каким людям, Гигла?

- Тем, кто остался на свободе. Они раздобудут хоть пуд золота, но меня отсюда вызволят. Вот увидишь! - И Гигла снова запел:

Люблю я лавки Сабуртало

Братьев-евреев там ведь полно...

- Слушай, - оборвал его Шошиа, - побойся бога! У тебя ведь ни слуха, ни голоса! Пожалей нас.

- Отстань, Шошиа, пусть человек поет в свое удовольствие. Мы ведь не мешаем тебе петь! - заступился за Гиглу Девдариани.

- Лимон, дорогой! Я пою печальные песни, а он? Что он поет? Одни слова чего стоят!

Я и Тигран играем в шахматы. Шум в камере мешает Тиграну, и он демонстративно затыкает пальцами уши.

- Шах! - говорю я.

- Не шах, а киши!* - поправляет Тигран.

_______________

* К и ш и - по-грузински "шах".

- Извиняюсь. Киши!

Тигран долго вглядывается в доску.

- Чем? - спрашивает он наконец.

- Конем!

- Это не конь, а всадник!

- Дурак, это конь, а всадником называют человека, сидящего на коне!

- Ва-а! - удивляется Тигран.

Я взял коня и поднес его к носу Тиграна.

- Ну, смотри, сидит на этом коне человек?

- Нет.

- Следовательно, что это такое?

Тигран взял моего коня и поставил его на место.

- Накашидзе, во всех газетах написано, что Петросян Фишеру объявил киши всадником. Почему так написано?

- Не знаю.

- А коли не знаешь, заткнись и называй вещи своими именами!

- Убийца Гулоян!.. - начал я.

- Я не убийца.