Белла

Эстер разговаривала с мужем. Бен сегодня играл роль ее провожатого, а она — роль леди, которой посчастливилось стать его женой. Порой за разговором взгляд Эсси блуждал по прислуге, сновавшей туда-сюда, словно ее место среди них, ей и впрямь хотелось оказаться среди них, использовать свою энергию на пользу, а не стоять тут в качестве украшения. Демельза помнила, что когда-то ощущала себя так же. Долгие годы она избавлялась от привычки все делать самой, вместе того чтобы потянуть за шнурок колокольчика. Но, конечно же, Эстер — кстати, находящаяся в положении — становится благородной дамой, только когда участвует в жизни Нампары. Сэм разговаривал с Джеффри Чарльзом, улыбаясь столь непривычной встрече. Его благочестие порадовало Сэма. Морвенна вместе с Лавдей беседовала с молодым гостем, приехавшим с Лансдаунами.

Полная мешанина всевозможных профессий и сословий. Никаких ярых и воинствующих призывов примкнуть к методистам от ее отца (давно умершего, упокой Господи его душу, Демельза надеялась, что он нашел себе подходящее место для проповедей на небесах).

Платье наконец застегнули, и Клоуэнс подошла к Демельзе.

— Извини, мама.

— За что?

Она указала на угол, где все еще беседовали Росс и Харриет.

— Я посчитала, что должна ее пригласить, мама. Она всегда хорошо ко мне относилась, особенно после смерти Стивена.

— Согласна. Почему бы не пригласить? Правильно, что пригласила! Интересно, почему Джордж отказался.

— Харриет говорит, что он еще поправился после несчастного случая и мало выходит. Да и вдобавок, их давняя вражда...

— Старая вражда. Твой отец рассказывал, что встретил Харриет у Придо-Брюнов несколько недель назад. Она была одна.

— Да, одна.

Демельза поразмыслила некоторое время.

— Почему ты извиняешься, что пригласила ее?

— Ох, не знаю. Я подумала... просто решила...

— Потому что ей нравится общество твоего отца? А ему нравится ее общество?

— Не совсем. Но есть немного.

— Мы уже говорили на эту тему после приема в Тренвите. Что такого, если она ему нравится?

— Ох, да ничего. Белла, наверное, я надену туфли.

Демельза продолжала наблюдать за парой у дверей библиотеки. Харриет смеялась, сверкая белоснежной улыбкой.

Демельза обратилась к дочери:

— Тебе не кажется, что порой у твоего отца проявляется легкая степень высокомерия?

— О да! — воскликнула Клоуэнс. — Точно-точно!

— А тебе, Белла?

Белла кивнула.

— Есть немного.

— Так вот, — продолжила Демельза, — иногда мне кажется, что он увлекается красивыми молодыми женщинами, у которых есть такая же доля высокомерия. Это его привлекает. Как Кэролайн, например. Твоя тетушка Кэролайн, как тебя приучили ее называть, смею сказать, долго была им увлечена.

— Тетушка Кэролайн?

— Она очень мне дорога. У нее такое доброе сердце. Самая моя близкая подруга, самая любимая... А вот Харриет... я едва знакома с ней. Но из всего, что я слышала, она тоже приятный человек... Это не имеет большой значимости для твоего отца... Молодая леди, на которой бы он женился, будь у него такая возможность, и при всех ее недостатках. Она может мне не нравиться, но при всех недостатках ее нельзя винить в высокомерии. Так же как и меня... впрочем, мне и гордиться особо нечем...

— Тебе есть чем гордиться, — возразила Клоуэнс.

Пара внизу разошлась. Росс прошел в дом через библиотеку, Харриет элегантно прогулялась по направлению к вернувшемуся Филипу Придо.

— Пожалуйста, не требуй от меня слишком многого, — попросила Демельза. — Я — это просто я. Счастлива просто быть собой... и женой твоего отца. Я лишь хочу быть рядом ним, а больше мне ничего не надо. И я знаю, что он хочет быть только рядом мной. И так будет всегда... до самой смерти. Единственное, о чем я стану сожалеть — что жизнь пролетела слишком быстро.

Часть пятая

Белла

Глава первая

Поскольку нескончаемые споры о положении королевы затянулись на все лето, судебный процесс над ней за прелюбодеяние постепенно перестал будоражить общественность. Даже правительство и оппозиция начали постепенно терять к нему интерес. Привлеченные к суду бесчисленные итальянские очевидцы её безнравственности и распущенности только утвердили всеобщее мнение о том, что она и в самом деле не заслуживает уважения, как и король. Во время очередного долгого заседания в Вестминстер-холле даже сама королева задремала, о чем лорд Холланд язвительно заметил, мол, находясь в изгнании, она спала с посыльными, а теперь в Англии — с пэрами. Как бы то ни было, к октябрю весы общественного мнения слегка качнулись в пользу Георга IV.