Белая рабыня

Но мальчик медлил. Еще более подозрительным, чем факт нахождения этой английской служанки за пределами дома, было то, что она хочет вернуться внутрь. Мальчишка подозвал остальных, и они стали обсуждать, что им делать. Отпирать эту дверь им было строго-настрого запрещено, звать кого-нибудь из взрослых было опасно — обнаружилось бы то, чем они тут занимаются.

— Скорее, скорее! — умоляла Тилби.

На взгляд Фабрицио, дон Диего был безнадежен: глаз вытек, повреждена височная кость, потеряна масса крови. Правда, лекарь сделал все нужные примочки и заявил, что большой выход крови даже благоприятен в данной ситуации — он вымыл из раны всю заразу, которую могла занести мизеркордия. Фабрицио выслушал его внимательно и даже похвалил за усердие, но остался при своем убеждении, что хозяину долго не протянуть.

Оставив врача чахнуть и скорбеть над распростертым телом (какая, право, преданность!), Фабрицио отправился в противоположную сторону дома, куда сбежала преступница. Дон Диего что-то прохрипел сквозь свою горячку — Фабрицио только ухмыльнулся ему в ответ.

Дверь в покои мисс Элен была заперта, и генуэзец улыбнулся опять, у него имелись ключи от всех помещений в доме. Ах вот оно что, тут не только заперто на ключ! Изнутри придвинуты какие-то стулья. Даже сил тщедушного Фабрицио хватило, чтобы преодолеть это препятствие. Он вошел в комнату, поправил отвороты манжет и иронически поклонился.

— Не кажется ли вам, мисс, что пришло время нам с вами поговорить?

— Вот уж с кем мне не хотелось бы говорить никогда и ни о чем, — холодно сверкая глазами, сказала Элен.

— Напрасно вы так. Неумно вы себя ведете. Надо же учиться хотя бы на собственном опыте. Ведь тактика непрерывных оскорблений и препирательств не принесла вам пользы, согласитесь.

— Я не приму никакой пользы, которую мне может принести общение с вами.

Фабрицио притворно вздохнул.

— Вы не понимаете, что сами усиленно расшатываете мост, по которому могли бы спокойно перейти бездну.

— Я не слушаю вас!

— И тем не менее я скажу, что именно я тот человек, который вам нужен, и лучше всего иметь дело со мной, чем с кем бы то ни было еще.

— Почему? — не удержалась Элен.

— Потому, что я принесу вам наименьший вред. Мне не нужна ваша жизнь, мне не нужна ваша любовь, мне нужны лишь деньги. Я помогу вам выбраться отсюда, и вы…

— Насчет любви я вас поняла, но вы что-то говорили насчет жизни. Кому нужна моя жизнь?

— Вы опять мне не верите. — Фабрицио достал из кармана письмо Лавинии и протянул Элен. — Я сейчас объясню вам, в чем тут дело.

Но ему не суждено было закончить. Распахнулась дверь, выводящая на террасу. В дверном проеме стоял дон Мануэль с обнаженной шпагой. Лицо Фабрицио посерело от ужаса.

— Что вы хотели сказать этой беззащитной девушке, сеньор, чего вы хотели от нее добиться?

Генуэзец отступил к стене и прижался к ней спиной, затравленно глядя на человека со шпагой.

В это время в глубине дома раздался какой-то грохот, и почти сразу вслед за этим раздался звериный рык дона Диего. Этот гигант встал с постели и теперь звучно чем-то возмущался. Фабрицио вытащил свою рапиру — воспрянув духом, он хотел продержаться до прихода хозяина.

— Сюда, дон Диего, сюда! — завопил он, но больше ничего сказать не успел — дон Мануэль одним элегантным движением пригвоздил его к стене. Вслед за этим он схватил Элен за руку.

— Идемте, у нас ни одной лишней секунды.

— Да, да, — согласилась она, — только вот это… — Она подбежала к упавшему Фабрицио и вырвала письмо Лавинии у него из левой руки.

— Что это? — спросил дон Мануэль.

— Кажется, какая-то важная бумага.

И они стремительно покинули комнату, а вслед за этим и усадьбу.

Оказывается, во время переговоров, которые вела с поварятами Тилби, к дверям кухни тихонько подкрался Энтони со своими людьми. Они затаились в темноте, и даже камеристка не чувствовала, что они стоят рядом.

Стоило одному из мальчишек отодвинуть обе тяжелые задвижки, запиравшие тяжелую, обитую железом дверь, как вслед за Тилби внутрь влетели пятеро вооруженных англичан. Естественно, в спешке они произвели такой грохот, что он мог разбудить даже мертвого. Дона Диего он, во всяком случае, поднял. Обнаружив, что в его доме происходит черт знает что, старый разбойник, забыв о выбитом глазе, стал созывать людей, которых в доме было предостаточно. И через какую-то минуту Энтони со своими людьми вынужден был отступить в столовую под натиском превосходящих сил.

Оттуда, отражая выпады сразу двоих или троих испанцев, Энтони крикнул Тилби:

— Где Элен?!

Камеристка, еще каким-то чудом сохранявшая присутствие духа, показала знаком, чтобы он шел за ней. И англичане стали отходить в указанном направлении.

Дон Диего сразу понял, что имеется в виду, взревел от ярости, и натиск его людей еще больше усилился.

Энтони и его людям удалось забаррикадироваться в комнате Элен, образовалась пауза в несколько секунд, и лейтенант, не обнаруживший в комнате той, которую искал, снова спросил у служанки:

— Где Элен?!

Слуги дона Диего выломали массивную ножку обеденного стола и, используя ее как таран, стали высаживать дверь.