Being No One - The Self-Model Theory of Subjectivity

Такая система все еще могла бы использовать индексальное выражение "я". Однако она была бы способна только на объектное использование "я", потому что это использование было бы опосредовано только через непрозрачную модель системы - глобально доступную модель системы как объекта, а не через феноменальное "я". Такая система могла бы действительно называть себя "говорящим это предложение", используя "я", ничего не опуская, потому что это был бы именно тот способ, которым она также внутренне представляла бы себя: не через феноменальное "я" как субъект, а как система, генерирующая в данный момент речевой вывод. Легко представить себе машину, удовлетворяющую набору ограничений, описанному выше: искусственную или постбиотическую систему, которая обладает сознанием, но не имеет феноменального "я", а только непрозрачную модель "я". Если бы эта система использовала "я" при общении с нами, то мы были бы вправе рассматривать ее как объект, а не как субъект. Например, она никогда не могла бы по-настоящему страдать, поскольку не могла бы феноменально владеть своими болевыми состояниями (см. выше). В этом контексте следует также отметить, что может иметь значение, моделирует ли нечто себя как объект или относится к себе только как к объекту, или как к живому объекту (см. обсуждение синдрома Котара в разделе 7.2.2). Но на заднем плане стоит более глубокий вопрос: может ли вообще что-то, не имеющее ни ПСМ, ни, тем более, ПМИР, считаться говорящим в предложении.

Вспомните пациента без сознания, который во время длительного эпилептического автоматизма называет себя "я" (вспомните случай с доктором Z, кратко описанный в главе 6, п. 23). Является ли он субъектом? Конечно, он не является субъектом опыта. Является ли он говорящим? Он, конечно, не обращается к свойствам самого себя, которые впервые были представлены как содержание его глобально доступной (т. е. сознательной) Я-модели. Очевидно, что выяснение того, "отстреливают" ли такие люди сложные моторные паттерны только вслепую, используя свой физический речевой аппарат, или же они действительно извлекают некую бессознательную форму саморепрезентативного содержания, является (открытым) эмпирическим, а не философским вопросом. Поэтому мы вряд ли можем решить только на философских основаниях, может ли такой пациент, тем не менее, быть эпистемическим субъектом, то есть субъектом знания, даже если он не является субъектом опыта. Я думаю, что нет. Однако эти мыслительные эксперименты помогают нам еще больше прояснить, что является стандартным случаем: Вы можете лингвистически ссылаться на себя только через свою сознательную Я-модель. Нейрокомпьютерный инструмент должен быть создан до того, как начнет работать лингвистический инструмент.

Речь - это действие. Прежде чем вступать во внешнюю коммуникацию, вам необходим внутренний инструмент, который делает информацию о себе глобально доступной для гибкого управления действиями. Таким инструментом является ПСМ. Как и в большинстве случаев, когда вы обращаетесь к информации, порождающей феноменально прозрачную форму репрезентативного содержания в ПСМ, при использовании "я" вы сознательно переживаете себя не как обращающегося к содержанию, а как к себе, то есть к объекту, который является субъектом. Именно так, или так я предлагаю, внутренне моделируются установки и референция de se, иначе мы не смогли бы понять, что мы делаем, используя "я". Во-вторых, во всех стандартных ситуациях феноменальное "я" является репрезентацией чего-то, что, хотя и обладает объективным, физическим телом, по своей сути является субъектом - существом, которое постоянно ловит себя в акте познания. Таким образом, субъектное использование "я" закреплено в автоматическом, субличностном процессе феноменального моделирования себя (а) как субъекта, то есть как фиксированного источника перспективы от первого лица, и (б) прозрачно.