Being No One - The Self-Model Theory of Subjectivity

Возвращаясь к проекту разработки эмпирически правдоподобной концепции, мы должны спросить: существуют ли ситуации, которые можно объяснить исключительно с помощью первой теоретической сущности, ПСМ, не привлекая вторую теоретическую сущность, ПМИР? Очевидно, что именно существование ПМИР порождает полноценное сознание, и именно эта особенность глубинной репрезентативной структуры нашей сознательной модели реальности представляется большинству из нас наиболее актуальной. Полноценный сознательный опыт - это нечто большее, чем существование сознательного "я", и это гораздо большее, чем просто наличие мира. Он является результатом динамического взаимодействия между этим "я" и миром в живом, воплощенном настоящем.

Двустороннее переднее повреждение поясной извилины и двустороннее медиально-теменное повреждение приводят к ситуации, которую можно описать, во-первых, отсутствием ПМИР, а во-вторых, сохранением целостной сознательной модели мира, центрированной феноменальным Я. Антонио Дамасио ввел полезное концептуальное разграничение, которое является простым и понятным: Такие пациенты демонстрируют бодрствование, но не то, что он называет "основным сознанием". Ядро сознания - это минимальная форма феноменального опыта, представленная тем, что он называет "отображением второго порядка" и что является базовой феноменальной моделью отношения интенциональности с точки зрения репрезентационистского анализа, предлагаемого текущей теорией. Давайте посмотрим, как Дамасио описывает такие случаи:

Как и в случае с пациентами с двусторонним повреждением поясной извилины, пациенты с двусторонним повреждением медиальной теменной области бодрствуют в обычном смысле этого слова: их глаза могут быть открыты, а мышцы имеют соответствующий тонус; они могут сидеть или даже ходить с посторонней помощью; но они не будут смотреть на вас или на какой-либо объект с каким-либо подобием намерения [выделено мной]; их глаза могут пусто смотреть или ориентироваться на объекты без видимых мотивов. Эти пациенты не могут помочь себе сами. Они ничего не рассказывают о своей ситуации и не отвечают практически на все просьбы обследователей. Попытки вовлечь их в беседу редко бывают успешными, результаты в лучшем случае неустойчивы. Мы можем уговорить их бросить короткий взгляд на какой-либо предмет, но эта просьба не вызовет никакой другой продуктивной реакции. Эти пациенты реагируют на друзей и родственников не иначе, чем на врачей и медсестер. Представление о поведении, напоминающем зомби, вполне могло возникнуть из описания этих пациентов, но не возникло". (Damasio 1999, p. 263)