Бегущий по Лабиринту

Ньют, мрачный и серьезный, ждал Томаса вверху на лестничной площадке. Поднявшись, Томас оказался в противоположном конце того самого длинного темного коридора, в который он попал в день появления в Глэйде. Он невольно представил Бена, извивающегося в муках, и в животе неприятно заныло; оставалось надеяться, что Алби миновал самую острую стадию Метаморфозы и ему не придется вновь наблюдать отвратительную картину — вздувшиеся вены на бледной коже, биение в конвульсиях… Впрочем, он не исключал чего-нибудь и похуже, поэтому заранее постарался взять себя в руки.

Они подошли ко второй двери справа, и Ньют легонько постучал. В ответ раздался стон. Ньют открыл дверь — слабый скрип всколыхнул в памяти Томаса неясные воспоминания из детства, когда он смотрел фильмы про дома с привидениями. Как и прежде, крошечные осколки памяти собрать воедино не удавалось: он помнил фильмы, но не лица актеров или своих близких, с которыми ходил в кино. Юноша помнил в общих чертах, что представляют собой кинотеатры, однако все детали о том, как они выглядели, стерлись из памяти. Непередаваемое чувство, которое Томас не смог бы описать при всем желании.

Ньют вошел в комнату и сделал ему знак следовать за ним. Переступая порог, Томас мысленно приготовился к самому худшему, однако ничего страшного не увидел — на кровати с закрытыми глазами лежал обычный юноша, правда, крайне истощенный.

— Он спит? — шепнул Томас, хотя на уме у него крутился совсем другой вопрос: Он точно не умер?

— Не знаю, — тихо ответил Ньют, шагнул вперед и уселся на деревянный стул, стоящий возле кровати.

Томас сел по другую сторону.

— Алби, — прошептал Ньют. Затем добавил более громко: — Алби. Чак сказал, ты хочешь поговорить с Томми.

Алби медленно открыл глаза — два кроваво-красных шара, блестевшие в ярком уличном свете. Посмотрел на Ньюта, потом на Томаса и со стоном принял сидячее положение, откинувшись на спинку кровати.

— Да, — просипел он еле слышно.

— Чак сказал, что ты бился в истерике и, в общем, совсем обезумел. — Ньют подался вперед. — Что с тобой? Все никак не оклемаешься?

Алби заговорил, но казалось, каждое слово давалось ему ценой неимоверных усилий.

— Все скоро… переменится… Девушка… Томас… Я их видел…

Он буквально исторгал из себя слова — со свистом, тяжело дыша. Потом сомкнул веки, снова открыл глаза, сполз вперед на кровати и лег на спину, вперившись взглядом в потолок.

— Что-то мне хреново…

— В каком смысле — «видел»?.. — начал Ньют.

— Я звал Томаса! — выкрикнул Алби неожиданно громким голосом, что всего секунду назад казалось абсолютно невозможным. — Ньют, я не с тобой хотел поговорить, а с ним. Я Томаса звал, чёрт возьми!

Ньют посмотрел на Томаса, удивленно подняв брови. В ответ тот лишь пожал плечами; с каждой секундой он нервничал все сильнее. Почему Алби приспичило поговорить именно с ним?

— Отлично, болван ворчливый, — ответил Ньют. — Вот он сидит. Говори.

— Выйди, — попросил Алби. Глаза его снова были закрыты, а грудь тяжело вздымалась.

— Ни за что — я должен слышать.

— Ньют. — Пауза. — Оставь нас. Немедленно.

Томасу становилось все более неуютно. Интересно, что подумает о них Ньют и что собирается сказать Алби, гадал он.

— Но… — попытался было воспротивиться Ньют.

— Вон!.. — гаркнул Алби дрожащим от напряжения голосом, поднимаясь на кровати и снова откидываясь назад. — Убирайся!

На лице Ньюта отразилась нескрываемая обида, хотя и без малейшего следа злости, что изрядно удивило Томаса. Прошло несколько напряженных секунд, а потом Ньют встал и пошел к выходу. Он что, правда оставит меня одного? — пронеслось у Томаса в голове.

— Не жди, что я буду целовать тебе задницу, когда придешь просить прощения, — бросил Ньют и вышел в коридор.

— И дверь закрой! — крикнул Алби, словно дал Ньюту еще одну пощечину напоследок. Ньют повиновался, захлопнув за собой дверь.

Сердце у Томаса бешено заколотилось — он остался один на один с человеком, который и до нападения гривера не отличался покладистым нравом, а теперь еще и Метаморфозу пережил. Юноше страшно хотелось поскорее выслушать Алби и убраться отсюда, но пауза растянулась до нескольких томительных минут. От волнения у Томаса начали трястись руки.

— Я знаю, кто ты, — наконец прохрипел Алби, нарушая тишину.

Томас не нашелся что ответить. Он попытался было что-то сказать, но ничего, кроме невнятного мычания, не получилось — он был взволнован до крайности и сильно напуган.

— Я знаю, кто ты, — медленно повторил Алби. — Я видел. Видел все. Откуда мы пришли и кто ты такой. И девушку видел. Я вспомнил Вспышку.

Вспышку?..

Усилием воли Томас заставил себя заговорить.

— Я не понимаю, о чем речь. Что ты конкретно видел? Я и сам хотел бы узнать про себя хоть что-нибудь…

— Приятного мало, — ответил Алби и впервые с тех пор, как вышел Ньют, поднял глаза — полные печали, запавшие и мрачные, словно черные дыры. Он посмотрел прямо на Томаса. — Если бы ты видел этот ужас… Почему те ублюдки хотят, чтобы мы помнили такое? Почему просто не оставить нас здесь и дать спокойно жить?