Бегство из Эдема

Время он рассчитал с дьявольской точностью: открыл дверь в ее комнату в тот самый момент, когда она гасила лампу на ночном столике. Во внезапно наступившей темноте Бен был невидим, но Сара слышала, как он приближается, и знала, что он сейчас сделает. В своей белой ночной рубашке она была отличной мишенью. Его руки тисками сомкнулись у нее на плечах. Тихий крик – бессловесный и бесполезный протест – невольно исторгся из ее груди, когда раздался треск рвущейся ткани. Ее руки взметнулись и попытались его оттолкнуть.

– Ты больно много на себя берешь, – прошипел Бен, опрокинув ее на постель.

И зачем только она начала сопротивляться? Но Сара не могла, просто не могла покориться, не оказывая сопротивления. Его потное тело всей своей тяжестью придавило ее к матрацу.

– Ты пыталась выставить меня дураком перед гостями!

Она прервала поток грязных ругательств, прошептав:

– Мне и пытаться не пришлось, ты успешно справляешься сам.

Бен вцепился ей в волосы и вскинулся, чтобы перевернуть ее лицом вниз. Не было нужды зажимать ей рот. Он знал, что она не закричит: спавший в соседней комнате Майкл мог бы услышать. Сара лишь приглушенно ахнула, когда он овладел ею, используя свое тело как таран. Именно в этот момент ее сознание обычно отключалось: она цеплялась умом за какой-нибудь образ из прошлого или будущего и держалась за него до самого конца. Но в эту ночь Сара никак не могла перестать сопротивляться. Боль, синяки, кровоподтеки – все это не имело значения. Она должна была любой ценой сбросить с себя эту ненавистную тушу. Пусть он ее убьет, ей все равно.

Но Бен ее не ударил – последние лет пять он ее не бил, потому что знал более верный способ. Больно тиская ее груди и не отпуская, он заставил ее подняться в постели. Она ощущала его глубоко в себе. Он прохрипел ей в волосы:

– Мы отошлем Майкла в закрытую школу.

– Нет! Нет!

– Это пойдет ему на пользу. Есть одна отличная школа в Германии. Военная академия.

– Умоляю!

Он чуть не кончил в эту минуту: она всем телом ощущала его непристойное возбуждение.

– Как раз то, что ему нужно. Они сделают из него настоящего мужчину.

Сара начала проклинать его. Он дернул ее за волосы: голова резко откинулась назад. Она застонала.

– Осенью. Он отправится туда осенью.

Ощутив ее слезы у себя на запястье, Бен совсем потерял голову.

– Cap-pa, – проскрежетал он, словно это было ругательство.

Их бедра громко шлепались друг о друга. Звук получался нелепый и громкий, словно прачка стирала белье вальком. Это был торжествующий, победный звук, но Сара порадовалась, услыхав его, и возблагодарила бога. Бен опять толкнул ее вниз и кончил, кряхтя и скрипя зубами.

Когда все закончилось, на него напало игривое настроение. Он не сразу ее отпустил: удержал на постели, поглаживая и тиская ее ягодицы.

– Спокойной ночи, – прошептал Бен ей на ухо.

Как только его руки отпустили ее, Сара вскочила с постели, но ноги у нее тут же подкосились, она рухнула на колени возле кровати. В тусклом свете, падавшем из коридора, она на мгновение увидела его обозначенную силуэтом массивную спину и тяжелый зад, пока он выходил из комнаты. От отвращения желчь подкатилась к горлу.

Пришлось ухватиться за простыню, чтобы подтянуться и рухнуть на постель. Он блефует, твердила себе Сара, иначе и быть не может. Если он отошлет Майкла, у него не останется оружия, которое он мог бы использовать против нее. Он просто хочет ее обмануть. Ее охватил озноб. Она натянула одеяло и укрылась с головой, но так и не смогла унять дрожь. Да, это обман, еще одна уловка, чтобы ее помучить, вот и все. Может быть, ему что-то от нее нужно. Но что? Что она могла ему дать в обмен на Майкла? Сара спрятала лицо в подушку, чтобы заглушить тихий крик отчаяния: у нее больше ничего не осталось. Ей нечего было отдавать.

8

Алекс подхватил бокал шампанского с серебряного подноса у проходившего мимо официанта. Оркестр тем временем заиграл еще один вальс. Бедняга-официант был наряжен английским лакеем XVIII века: штаны до колен, белые чулки и пудреный парик. Несчастное чучело! Ничего не поделаешь, он был частью реквизита для вечеринки. Алекс прикинул, что стоимость одного только угощения, выставленного на столах под звездами в знаменитой «Подкове», внутреннем дворе ньюпортского казино, примерно равна половине его годового жалованья. А ведь это всего лишь первый ужин: в полночь был предусмотрен второй, еще более изысканный.

Вот только неизвестно, удастся ли им всем дотянуть до полуночи. Судя по количеству приборов, Кокрейны ожидали не меньше двух сотен гостей – всех важных шишек Ньюпорта, – но пока что на приглашение откликнулись не более сорока человек. Меньше половины от этого числа почтили своим присутствием церемонию «закладки первого камня», состоявшуюся ранее. «Важные шишки», что и говорить: разряженные, как павлины, они чувствовали себя явно неловко, стоя вокруг траншеи посреди купленного Кокрейном участка и слушая, как он нарекает свой новый дом «Эдемом».