Беги, ведьмочка, беги

Мужчина переворачивает руку и подносит к губам мое запястье. Словно тысячи раскаленных игл вдруг вонзились в мою кожу, пронеслись по венам, заставив меня в немом крике вытянуться в струну, подняться от боли на носочки. Его рука поддерживает меня за талию, плотно прижимая к твердому, словно скала телу.

И вдруг иглы начинают нестись в обратную сторону. Обжигающий огонь превращается в бесконечную тянущую боль, темные щупы словно душу вытягивают из моего тела. В агонии я чувствую, как прогибаюсь в обратную сторону. Еще немного и начнут от боли ломаться и трещать кости. Смотрю в закрывшиеся глаза мужчины. Я понимаю, что он выпивает мою жизнь.

— Олих, — зову потрескавшимися, иссохшими губами, затем шепчу: — За что?-

Сквозь наполняющий взор туман, вижу, как дрогнули и приоткрылись его глаза. Сначала черные, без белков, безразличные, они постепенно стали наливаться серебром. Затем сквозь отступающую боль и наваливающееся со всех сторон бессилие, вижу, как меняется выражение его глаз. Изумление. Недоверие. Восторг.

Он подхватывает меня на руки и прижимает к себе.

— Жива, — шепчет. — Жива…

Куда-то несет, опускается вместе со мной на землю. Все, устала. Я закрываю глаза. Огненная аура исчезла, равно как и черные в ней осколки. Вместо них плещется, благодарно касаясь меня, мягкий серебристый свет.

Я совершенно без сил. Не могу ни пошевелиться, ни отстраниться, когда он склоняется ко мне, к моей шее, прижимается губами к едва пульсирующей жилке.

Уже почувствовав, как от его губ в мои вены вливается живительное тепло, отключаюсь.

***

Женщина так сладко пахла. Но через этот нежный, человеческий аромат, напрочь заглушая его и взрывая мозги суккуба, сочится столь необходимая ему ведьминская магия.

Надеясь на чудо, на то, что жажда вдруг исчезнет, он поднес к носу ее так доверчиво протянутые пальчики. Принюхался, прижался губами. И вдруг накатило. Как и раньше. Как и всегда. Дикий голод вновь поработил его душу. Он, позабыв обо всем, прижался к ее запястью. И пил, пил через пульсировавшую нежную кожу ее живительную магию. Слаще, чем обычно. Живую, бьющую ключом. Не остановился, ни когда она вытянулась в струну от охватившего ее жара, ни когда выгнулась дугой от дикой боли.

Он приказывал себе остановиться. Но жажда была сильнее его. Она диктовала, делая безвольным его и иссушая его очередную жертву.

Остановись, — приказывал он себе. Но все было, как и всегда. Вот тело его ни в чем ни повинной жертвы безвольно обвисает в его руках.

И вдруг что-то меняется. Тонкий, последний девичий выдох "За что?" разрывает пелену в его сознании. Огненный жар, смешавшийся с ведьминской магией, стремительно оседает, исчезает. Оставляя после себя лишь легкое чувство голода.

Открыв глаза, он встречается с помутневшими изумрудами глаз девушки.

Жива! Она жива! Он смог остановиться. Она смогла его остановить, чуть не погибнув сама. Глазки ее обессиленно закрываются и тело обвисает в его руках. Но она жива!

Бастиан подхватывает ее на руки и несет к ближайшему дереву, опускается вместе с ней на траву. Прижавшись губами к нежной шее, вдыхает в нее часть своей силы, частичку своей жизни. Счастлив, видя, как розовеет посеревшая ранее кожа. Оживают трепещущие веки, а иссушенные губы вновь наливаются соком.

Поцеловать. Как же хочется ее поцеловать.

Но вовремя останавливается. Это женщина его брата. Он помнит, какую бурю этот рыжик всколыхнул в бесчувственной груди Олиха.

— Спасибо, ведьма, — тихо шепчет ей в губы. — Ты меня не слышишь, но знай, в этом дворце у тебя есть друг. И он тебя никогда не предаст.

Расправив пальцем светлые бровки, провел костяшками пальцев по ее щеке.

Глава 35. Обо всем понемногу

Тихое рыдание буравчиком впивалось мне в мозг и безумно раздражало меня. Повернув голову на звук, я увидела рыдающую служанку. Салфетка, которую она комкала у глаз, была насквозь мокрая от слез.

— Сиси, что случилось? — мой голос показался мне глухим и далеким. В голове слегка гудело.

Приподняв над собой руку, я посмотрела на пальцы. Вижу их четко, и голова при этом совсем не кружится. Но во всем теле какая-то непонятная слабость.

И вдруг что-то с диким визгом свалилось на меня сверху.

— Хозяйка! Вы живы! — Это Сиси с какого-то перепугу бросилась на меня сверху. Тискала, обнимала, обслюнявила поцелуями, какого-то черта ущипнула меня.

Пискнув от боли и нехватки воздуха, я с трудом оторвала ее от себя.

— Сиси, прекрати! Что случилось, можешь объяснить?

Она слезла с меня, но бесцеремонно уселась рядом на постель и довольно улыбаясь, попыталась объяснить.

— Так я же думала, что младшенький хозяин убил вас. А вы во-о-о-он, очень даже живы. Значит, люди врали на счет вас.

— Объясни, что же люди говорят обо мне. И почему хозяин должен меня убить? — растерянно спросила я и попыталась встать. Но слабость была такая, что я едва не упала. Так что пришлось тут же сесть обратно на постель.