Беги, Люба, беги!

— Понятно... — задумчиво хмыкнула я, снова поднимая глаза к небу. — Моя жизнь — дерьмо!

Посидев в грусти еще немного, я хлюпнула носом. Все это ужасно! Жизнь и так тяжелая штука, а когда живешь словно с завязанными глазами... Я всхлипнула с выражением. И никого у меня нет, кроме единственной подружки! Правда, она все обои мне в коридоре заляпала, пьянь такая, и соседу глазки строит. Коля и так слаб по отношению к горячительном напиткам, а с такой женщиной и вовсе под гору покатится. Нет, доверять Ферапонтова Лидке решительно нельзя...

Где-то внизу послышалось тихое шуршание. Я боязливо поджала ноги и, ухватившись за ветку, глянула вниз. Не думаю, чтоб здесь водились удавы или питоны, но...

— Ну, как дела? — послышалось из-за спины. От неожиданности я дернулась, но Тигрин спас меня от неминуемого падения, вовремя ухватив за пояс джинсов. — Ты уже уходишь? Мне еще надо переодеться.

— Тебе только в цирке работать, — сердито забурчала я. — Лазаешь, как Тарзан.

Он не отозвался, шустро стягивая пестрые лохмотья. Я не лезла с вопросами, терпеливо дожидаясь, пока о результатах разведки Максим расскажет сам.

— Спускаемся! — наконец скомандовал он, и я обрадовалась.

И сразу поняла, что погорячилась. Как выяснилось, спуститься с дерева гораздо труднее, чем на него влезть. Под каждым суком я висела, воя, как кошка в корыте с мыльной пеной. Максим резвым орангутангом скакал вокруг, отдирая мои пальцы от очередной ветки. Вспотел он гораздо раньше, чем я.

— Любонька, — ласково шипя сквозь зубы, умолял он, — отцепись... Не бойся, я же рядом...

Когда до земли осталась самая малость, я решила, что пора покончить с этой пыткой, и попыталась спрыгнуть, позабыв предупредить Тигрина. Он подумал, что я падаю, и самоотверженно кинулся следом, пытаясь схватить меня за шиворот. Это ему удалось, однако удержать нас двоих на стволе он не смог, и мы грохнулись вниз. Я долетела первой и стукнулась спиной о здоровенный корень. Максим шлепнулся сверху. Я завопила. Совсем очумевший Тигрин резво вскочил. Я случайно дернула ногой, он споткнулся и, раскинув руки, с размаху налетел на дуб, будто собрался с ним целоваться. Поскользнувшись на корне, взмахнул руками и съехал по стволу вниз, расцарапав о кору щеку. Наконец ему удалось встать. Повернувшись, Максим молча потрогал царапины и посмотрел на меня долгим выразительным взглядом. Я заскучала.

Возвращение от Дуба до машины прошло весьма быстро и, что больше всего раздражало, молча. Вернее, молчал только Тигрин, я пыталась принести извинения за нанесенные ему повреждения, а заодно выяснить, что он видел в доме родителей Мамонова. Но Максим только мрачно буркнул: «По дороге расскажу...» — и размашистым шагом припустил через перелесок. Рассудив, что царапины на физиономии никому не прибавляют хорошего настроения, я тоже замолчала, семеня следом. Но очутившись на сиденье «СААБа», подумала, что все возможные правила этикета соблюдены.

— Я провисела на дубе четыре часа, а ты ничего не рассказываешь, — повернулась я к Максиму, раздумывая, не надуть ли для пользы дела обиженно губы. — Кто там, в доме?

Тигрин завел мотор, сосредоточенно повозился с какими-то кнопочками и, положив руку на руль, отвернулся к окну. Наконец буркнул:

-Твой муж.

— Да? И... — Я машинально хихикнула. — То есть... Что ты имеешь в виду? В том доме Олег? Но что он там делает?

— Ничего особенного. Колбасу ест.

— Колбасу? Почему колбасу? — потерянно зашептала я, где-то в глубине души уже понимая, что ответы на все свои вопросы знаю сама. — Так его... не похитили?

— Нет, не думаю, что его похитили. — Максим коротко усмехнулся.

— Так он там, — с трудом выдавила я, — с этой женщиной? Вдвоем?

Тигрин кивнул. Я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. До самого моего подъезда мы не сказали друг другу ни слова.

А в дверях квартиры меня встретила Лидка..

— Любаша! Куда ж ты подевалась?

Я молча прошла мимо нее в ванную, подруга тащилась следом:

— А что за шикарная тачка тебя привезла? Твой Тигрин, что ли?

— Это не мой Тигрин!!! — вдруг заорала я, резко обернувшись.

Лидка шарахнулась в сторону. Я села на край ванны и заплакала. Осторожно заглянув в дверь, Лидка подошла на цыпочках и села рядом.

— Любонька... Ну, не плачь! — Она погладила меня по плечу. — Случилось что-нибудь? Я ж не знала...

Ополоснув лицо холодной водой, я шмыгнула носом и поглядела на подружку.

— Олег здесь...

— Где? — искренне изумилась Вельниченко, оглядываясь.

— Подлец... подлец... — в отчаянии сжимая кулаки, запричитала я. — Как он мог? С этой... шваброй... А я так волновалась, думала, его похитили. А он!

Тараща на меня глаза, Лидка нервно перекрестилась:

— Господи... Люб, что с тобой? Чего ты несешь? С дуба, что ли, рухнула?

— Да, представь! — с жаром закивала я. — Прямо спиной на корень. А Максим сверху упал. А потом я ему подножку нечаянно подставила...

— Прекрати бредить... Объясни толком! — возмутилась Лидка.

— Ни в каком он не Азербайджане... А в Мишкине!

— Кто? Олег? В каком еще Мишкине? В дачном поселке, что ли?