— И что же, конь взбрыкнул? — догадался Флоин.
— Еще как, — потупилась Эбигейл. — И Вудхаус свалился прямо в лужу! Не пострадал, конечно, эльфы ведь как кошки гибкие. Но извозился с ног до головы! Встал, посмотрел на себя — и начал ругаться так, что я и в шахтах дяди Ур
— Ну не придумывай, дочка, никто не переругает дядю Урюписа, — благодушно проговорил папа Горни. — Разве что твоя мама ухитрилась, когда я по недосмотру сломал ее любимый молот.
Агн
— Рассказывай дальше, дщерь, — велел папа.
— А затем Вудхаус взял и от злости замостил переулок брусчаткой, просто переформировав землю, — продолжила Эби. — Столько энергии вбухал, только чтобы больше не испачкаться! Он после этого, наверное, неделю чесался и месяц слабее котенка был.
Гномы переглянулись со смешанным чувством. Работать с землей и её недрами было извечной привилегией их народа, вот и коньком Эбигейл была работа с камнем. А тут какой-то вялый эльф из земли булыжник сотворил. Чтобы избавиться от лёгкого флёра уважения к эльфу, папа Горни скомандовал:
— Давай, дщерь, говори. Ты ведь сбила с него спесь?
Эби с готовностью кивнула.
— Я ведь девочка жалостливая, добрая… — она победно оглядела гостей.
— Мы, Горни, вообще сама доброта, — подтвердил папа. — Если не трогать наши бороды, молоты…
— Дома, детей, — выкрикнул кто-то.
— Привычки, голос, смех, кузницы… — охотно поддержали тему.
— И смотреть мимо нас, — завершил папа. — И дышать через раз. Так как ты его пожалела, дочка?
— Я подошла к нему и сказала, что знаю верное средство от нервной чесотки.
— И что он? — спросила мама, которая слушала рассказ с легким, несвойственным ей беспокойством.
— Спросил, что за средство, — хихикая, продолжила Эби.
Гости затаили дыхание.
— И что ты ответила? — поторопил папа.
— «Грязевые ванны!» — выдавила из себя Эбигейл, сгибаясь от смеха, и гости вторили ей хохотом. Гномы неаристократично хрюкали, гыгыкали, подвывали, вытирая слёзы салфетками и обмахиваясь. Их племени, по легенде созданному из каменной пыли, любая грязь была нипочем.
— Так, значит, Вудхаус не любит ручки пачкать, — отсмеявшись и пополнив потраченную энергию половиной гуся, некоторым количеством сочных шницелей и хорошим глотком крепчайшей настойки, лерд Горни вернулся к делам. — И иметь дело с нежитью. Ничего, бусинка, с этой информацией таки можно работать.
— Жаль, что в нашем благословенном королевстве нет достаточно непроходимых грязных болот, зловонных трущоб или пыльных-препыльных подземелий, в которых Белоручка может как следует испачкаться, — вздохнула Эбигейл и бросила взгляд на соседний особняк. — С теми, что есть, он, увы, легко справится.
— А склепы на старом кладбище? — подал голос мамин кузен Гаррис. Родственники здесь вообще были только мамины, потому что дед с бабушкой Горни уехали в горы, а папа, конечно, был единственным сыном.
— Я вас умоляю! Да там покойники тихие и вообще скука смертная, — небрежно махнула рукой тетушка М
Дядюшка В
— Склепы, говоришь? — папа Горни одобрительно прищурился. — А как насчёт древних городских катакомб? Д
— Местные жители, что ближе к провалам живут, жалуются, что нечисто там, — подтвердил майор К
— Ты прав, кузен, — крикнул с другого конца стола дядюшка Пр
Эби поморщилась — на мгновение ей стало жаль Вудхауса. Но это недостойное верной Дщери рода Горни чувство было быстро смыто дружной боевой песней, которую затянули гномы и которая наверняка доносилась до соседей напротив, показывая, как велик гномий боевой дух. Правда, через некоторое время в песню стали вмешиваться мелодичные звуки какого-то струнного инструмента и торжественное эльфийское пение — что лишь подзадорило гномов орать громче.
В доме Вудхаусов тоже совещались, стараясь не обращать внимания на завывания и хохот, доносящиеся из дома заклятых врагов. В гостиной, достойно украшенной и изысканно убранной, благоухающей нежными цветочными и травяными ароматами, под кофе, коньяк и ликёры Натаниэль рассказывал родным и приближенным к роду о привычках и склонностях этой выскочки Горни.