Бегемот

– Сергей Петрович… Ну, зачем же вы так… В конце концов, если вы не знали, как вам из этой ситуации выпутаться, пришли бы ко мне, мы бы с вами вдвоём подумали, посоветовались… Зачем же вы так ответили девочке? Вы же учитель… А мама Любы сказала, что Люба после своего объяснения с вами, проплакала всю ночь…

– Анжелика Александровна… – Сергей Петрович поднялся. – Если я буду к вам бегать с каждой запиской, в которой мне объясняются в любви мои ученицы и советоваться, то что же я тогда за учитель? Да и вам тогда некогда будет работать…

– Ах, вот даже как?

– Ну, вы же сами сказали, что я высокий, красивый мужчина… И что вам, как женщине, многое понятно…

– Сергей Петрович, не ловите меня на слове. Я такого не говорила… Неужели вы не понимаете, что произошло? И что могло бы произойти, если бы, не дай бог, Люба покалечила себя или погибла? Вы знаете, как это называется? У меня, Сергей Петрович, мама была судьёй и там, у них, у юристов, это называется «доведением до самоубийства»… Вы не имели права Любе так отвечать. Вы должны были найти другие слова. Вы должны были предвидеть, чем это могло закончиться…

– Анжелика Александровна, я не знаю, с чего это вы вдруг так раскуролесились, но я в словах Любы услышал только насмешку над собой. И если вы её получше расспросите, то вы ещё узнаете и о том, что я ей сказал не только «пошла вон», но и чтобы она не паясничала. А вы, я вам скажу, Анжелика Александровна, вы всё-таки не следователь, и не судья, а пока ещё только директор школы и могли бы не тянуть всю эту канитель, а сказать мне прямо о том, что вам известно…

– А почему, Сергей Петрович, вы в таком тоне со мной разговариваете?

– А как ещё я могу с вами разговаривать? Почему тогда вам в голову не приходит, что, быть может, сейчас вы меня самого тоже доводите до самоубийства? Почему вам не приходит в голову, что и Люба меня могла довести до самоубийства своим признанием в любви? А что если бы не она, а я прыгнул с вышки в бассейн? Что бы вы тогда сказали? Вы бы сказали, что я просто идиот! А я бы говорил вам: нет, Анжелика Александровна, я не идиот, это Люба во всём виновата, это она мне призналась в любви, а я расплакался и прыгнул с вышки вниз. А если бы я покалечился или убился, вы бы Любу тоже обвинили в том, что она меня довела до самоубийства? – кричал Сергей Петрович. – Вот вы же, Анжелика Александровна, вы же не выпрыгнули из окна своего директорского кабинета, когда я вам вернул ваши ключи. А почему? И ещё я вам скажу, Анжелика Александровна, что у Любы действительно такие красивые глаза, что только в одни эти её глаза можно влюбиться. И я действительно думаю, что Люба будет счастлива… Потому что Люба умеет любить, а вот вы… вы, Анжелика Александровна…

– Сергей Петрович, подите вон… – вдруг сказала Анжелика Александровна.

– Анжелика Александровна, вы – дура! – сказал Сергей Петрович и, громко хлопнув дверью, вышел из кабинета.

Уже выходя из директорского кабинета, Сергей Петрович, пожалел, что сказал Анжелике Александре «дура» и даже хотел вернуться, чтобы извиниться, но не вернулся.

А вечером, когда Лилечка пришла домой, Сергей Петрович узнал, что никто её не уволил, но что недоброжелатели снова заговорили о том, что Лилечка чья-то племянница, только теперь уже ссылались не на Зота Филипповича, а говорили, поднимая палец к небу: «Берите выше»… Всё это Лилечка узнала из «совершенно надёжных источников», из которых она узнала и о том, что «жирная дура» восьмиклассница Любовь Довостребования призналась в любви Сергею Петровичу и что все несчастья самой Лилечки, как оказалось, имеют источник в её собственном муже. А когда Лилечка спросила Сергея Петровича о «каких-то внешкольных отношениях» между ним и Любой Довостребования, припомнила ему о «последней капле крови» и разрыдалась, он обозвал жену дурой, о чём тут же пожалел, и, хлопнув дверью, отправился гулять по морозным осенним улицам под лёгким весёлым снежком.

Ноги сами привели его в городскую больницу, в которой находилась Люба, он пошатался под больничными окнами, а когда замёрз, пошёл ночевать в школьную мастерскую; в мастерской было так холодно, что Сергей Петрович так и не смог уснуть и уже без всяких мыслей в голове проворочался с боку на бок на своём верстаке до самого утра. А утром от школьников он узнал, что на улице стоит настоящая зима – ночью температура опустилась до минус двадцати.

14

Во время второго урока Сергея Петровича вызвала из класса в коридор Анжелика Александровна и как-то особенно по-деловому, сухо, сказала ему:

– Сергей Петрович, я только что узнала, что наша школьница… Любовь Довостребования… сегодня утром в больнице умерла… Сергей Петрович, мне только что звонил Ласточкин… А после Ласточкина звонили из прокуратуры… Они… Всеволод Всеславович и следователь хотят с вами поговорить. Они вот-вот… с минуты на минуту… должны приехать. Так что, будьте добры, пожалуйста, после урока зайдите ко мне в кабинет. Я понимаю, что вы ни в чём не виноваты, но всё-таки… сами понимаете…