Бег по взлетной полосе

Озираюсь вокруг, прикидывая варианты возможного досуга, читаю названия вывесок над входом в торговый центр и вижу Кита.

Он выплывает из крутящихся дверей в бумажной короне из фастфуда и с двумя красивыми девушками под ручку. Обе старше нас, явно студентки. Вся троица, лучезарно улыбаясь, направляется к палатке.

Недоумение, обида и злость превращаются в огромную скалу и окончательно придавливают меня к скамейке.

Из своего укрытия я наблюдаю, как Кит встает за прилавок, наполняет картонные ведерки попкорном, вручает их дамам, и те, посылая ему воздушные поцелуи, отваливают. Подперев ладонями подбородок, Кит долго смотрит им вслед.

Из груди вырывается прерывистый вздох.

Зоя что-то неправильно поняла. У Кита нет и никогда не было надобности пялиться на меня, и уж тем более преследовать. Безголосая серость не могла вызвать у него интереса.

Только жалость. Только гребаную тупую жалость.

Теперь мне ясно, почему он морозился, когда я лезла к нему целоваться той ночью в заброшенном доме.

Как я могла забыть, кем являюсь? Зачем вообще приперлась?.. Вскакиваю и, ничего не видя от потекшей туши и стыда, бегу через площадь – неважно куда, лишь бы оказаться подальше.

Внезапно за спиной раздается топот и тяжелое дыхание, олимпийка натягивается на плече, кто-то удерживает меня и преграждает путь.

– Черт. Бросаю курить… – бубнит Кит – в серых глазах застыл ужас, корона съехала набок, над ее желтыми зубцами, как нимб, сияет солнце.

Парень невыносимо, душераздирающе прекрасен, но я тут же выворачиваю руку и отступаю. Он кажется мне чужим: существом из другого, перевернутого вверх дном мира – как будто не было между нами долгих разговоров, поцелуев, признаний и клятв.

– Что случилось, Ян? – озадаченно спрашивает он. – Я думал, ты подойдешь, а ты пролетела мимо…

– Ты был занят! – рычу и неловко вытираю лицо рукавом.

Дурацкий макияж, призванный произвести фурор, сделал только хуже: скорее всего, я похожа на пугало. Кит прячет руки в карманы джинсов и спокойно кивает:

– Да, я на обеде был… – И тут же в его взгляде вспыхивает понимание. – А девчонки подошли сами. Оказалось, что это мои подписчицы. Удивительно, Ян, они ведь приезжие… Наш мир вообще тесен!

Он разглядывает меня с изумлением, надеждой, страхом и верой, затягивает в серый омут невозможной, но такой реальной сказки, что всегда рядом… Он вечно смотрит на меня как на что-то дорогое и недосягаемое, хотя я прямо перед ним.

Кружится голова. Отвожу взгляд и пячусь, не в силах разобраться с взбесившимися мыслями и чувствами.

Кит смотрит так на всех. Поэтому Зоя твердила, что в его глазах космос. Поэтому он до жути меня пугал.

Это всего лишь манера держаться – неосознанная или отрепетированная перед зеркалом, но она… Завораживает.

– Иди сюда! – Кит раскрывает объятия, делает шаг навстречу, и у меня слабеют колени. Я падаю в его уютное тепло и задыхаюсь от восторга. – Пожалуйста, не думай ничего такого. Я не вру тебе. Кем нужно быть, чтобы тебе врать…

Его сердце колотится у уха, клонит в сон, беды, горести и проблемы рассеиваются, забываются и перестают волновать, только в солнечном сплетении по-прежнему полыхает пожар. Кит – единственный, кто отнесся ко мне хорошо. Как я могла подозревать его в чем-то?

– Обещай, что никогда меня не обманешь. Обещай! – пищу в его толстовку, оставляя на серой ткани черные разводы. – Ты же знаешь: все, кого я люблю, меня бросили. Все, кроме тебя, Кит.

Всхлипываю и проклинаю себя за неосторожно вылетевшее признание, Кит на миг напрягается и коротко выдыхает:

– Обещаю.

Музыка, шум ветра, голоса толпы и детский смех растворяются в густом гуле, зародившемся в облаках. По давно заведенной традиции поднимаю голову и ищу в болезненно синем небе стальные крылья. Впопыхах придумываю желания, что обязательно сбудутся, если успеть их загадать, и Кит еще крепче прижимает меня к себе.

Самолет скрывается за крышей торгового центра, турбины смолкают, привычные звуки накрывают площадь.

Я смотрю в глаза Кита, а он смотрит в мои.

– Я не говорил, но тоже знаю это поверие и с детства загадываю желания. Оно и правда работает. – Кит загадочно улыбается, склоняется к моему уху и шепчет, обжигая губами мочку: – По крайней мере одно из самых заветных точно сбылось.

Я теряю дар речи. Он отлично понял мой намек.

Мы только что признались друг другу в любви, или я окончательно сошла с ума.

Фиолетовые тени протянулись по алой траве, над вершинами парковых сосен растекаются закатные облака и носятся черные птицы. Ветер стих, в вечерней тишине звенят комары, в камышах дремлют утки, на зеленой ряби пруда сияют красные сполохи.

Вытянув ноги, мы сидим на бетонных плитах, и я умираю от смущения и ужаса. Кит дал понять, что у нас все взаимно. И от этого страшно пошевелиться.