Бедовый 7. Битва за Изнанку

И небо. Я никогда не видел такого странного неба. Словно в плотную пелену облаков выстрелили шрапнелью и проделали тысячу крохотных прорех. И из них бил такой яркий свет, какого я не видел. Это даже был не свет, чистая энергия!

Анфалар схватился за лицо и упал на колени. Я держался, но и у меня потекли из глаз слезы. Не потому, что мне тоже было очень больно здесь находиться. Я чувствовал его мучения. Круто, мало мне Юнии!

Это был враждебный для нас мир. Не опасный флорой или фауной. Я чувствовал, что несовместим с ним на уровне атмосферы, хотя продолжал вдыхать странный – то холодный, то знойный воздух. Даже зубы заболели. А после и тело стало потряхивать. Я понимал, что долго мы тут не протянем

– Вы умрете здесь… – безапелляционно заявил глава. Словно прочитал мои мысли, гад.

Мне не понравилась эта пауза. Такую не используют даже в спектаклях МХАТа. В какой-то момент показалось, что не будет никакого продолжения. Просто Любославу доставляет особое удовольствие смотреть, как мы корчимся в муках.

– Если расскажете кому-то о том, что я сказал про Ось и Осколки!

– Никому! Я могила! – почему-то закричал я.

Анфалар продолжал лишь вопить от боли, все еще держась за глаза.

– Рубежному слову нет доверия, – ответил глава чуров. – Лишь договор, который заключите между собой.

– Хорошо, хорошо, уважаемый Любослав. Только верни нас обратно. Разве ты не видишь, что мой друг сейчас умрет?!

Существо мрачно помолчало, словно раздумывая но все же коснулось и меня, и Анфалара. Точнее уж ударило, будто в то же самое время пытаясь доставить еще большую боль.

И мы вновь оказались в той самый комнате с тусклым освещением. После разорванного неба это место представлялось райскими кущами.

Безумец катался по полу, все еще держась за глаза. А я бросился к нему, даже не обратив внимания на чуров, которых сейчас здесь оказалось не меньше десятка.

– Анфалар, ты как?

– У него повреждены глаза, – ответил Любослав. – Как дитя Скугги он не привык к свету Изначального мира. Даже нахождение в Стралане доставляет ему дискомфорт.

– Какого хрена вы вообще… – я тут же осекся, глядя на сердитых чуров. Почему-то как-то сразу захотелось подбирать слова. – Зачем вы все это сделали?

– Не переживай за своего друга. Он поправится. Но вы не выйдете из этой комнаты, пока не произнесете клятвы. Никто не должен узнать о нашем замысле раньше времени.

– И ради этого вы пойдете на убийство, – скорее не спросил, но подытожил я.

– Мне бы этого не хотелось, – ответил Любослав. – Мы не враги рубежникам, но если не будет другого выбора, если у нас не окажется гарантий.

– Хорошо, хорошо, мы заключим между собой договор, что никогда и никому не расскажем об Оси, чурах, ваших Осколках и всяком таком.

Труднее всего было растолкать Анфалара. Да и я чувствовал, что ему довольно хреново. Но постепенно боль отступала, а в дело вмешивался хист, начинавший латать глаза. Спустя показавшихся вечностью десять минут Безумец, щурясь, с красными, словно от коньюктивита глазами, сел возле стены.

– Будете повторять за мной, – сказал Любослав.

Раньше я думал, что рубежники – самые матерые ребята в плане составления договоров. Но выяснилось, что чуры могли дать им фору. Даже не так. Чуры были опытными юристами, тогда как рубежники представали в образе практикантов второго курса.

Я не просто клялся Анфалару не говорить ничего про Ось с другими существами, кроме чуров (интересно, для чего была эта оговорка?), но даже в случае, если мои рассуждения вслух будут услышаны кем-то разумным, то договор станет считаться нарушенным. И что ждет меня? Ясно-понятно, страдания от собственного хиста.

Безумец произнес то же самое. После чего я все же не выдержал.

– Если я не могу говорить ни с кем, кроме вас, то может быть вы скажете, ради чего такие жертвы. Что это еще за О…

Я замолчал, глядя на Анфалара. Ведь он тоже попадает под категорию «все».

– Я первый раз встречаю рубежника, не боящегося смерти, к которой может привести его любопытство, – ответил Любослав.

– Просто хотелось бы понимать, из-за чего я могу умереть.

– Может быть ты узнаешь об этом в свое время, – задумчиво произнес глава чуров. – Но не сейчас.

Он протянул руку и в ней оказался увесистый мешок с серебром. Прям реальный мешок, килограммов на пять. Это же сколько там бабла за какой-то истонченный Осколок? Хотя теперь стала действительно ясна причина, по которой чуры берут деньги за переходы. Короче, это почти как таргетированная реклама. Только выхлопа больше.

Анфалар взял монеты, после чего Любослав махнул нам рукой. Видимо, на чурском это значило «проваливайте».

– Моему другу нужно в Скуггу, – произнес я напоследок.

Глава чуров кивнул и указал на Огнеслава. Мол, он проводит. Такое ощущение, что Любослав теперь не желал тратить на нас ни словечка.

Молоденький чур вывел нас в коридор и дошел до одной из двери. За ней оказался другой представитель местной транспортной компании. С мощными надбровными дугами и заинтересованным лицом. Он не задал ни вопроса, Огнеслав сам кинулся к нему и что-то зашептал на ухо. Судя по тому, как вытянулось лицо чура, явно про нас.