Бедовый 7. Битва за Изнанку

Кстати, по лицу приспешницы было видно, что ее эта новость тоже не особо обрадовала. Будто она надеялась, что нам как-нибудь удастся уговорить Анфалара остаться. Несмотря на слова Князя.

– Это из-за кощея? Ты изменился в лице, когда увидел его.

– Мне надо поскорее уйти и встретиться с главой чуров.

Вот твердолобый, как не знаю кто.

– Ладно, мы тебя довезем, раз кому-то СРОЧНО понадобилось уехать. Где вы встречаетесь?

– На… Роби… Рубли…

– На Рубинштейна?

– Да, именно там.

–Интересное место для встречи. Ладно, погоди, я быстро.

Я выскользнул за дверь, а вернулся уже с огромной толстовкой и штанами Лео, которые пришлись Анфалару впору. Хотел было еще заменить стоптанные кожаные сапоги на кроссовки, но размер не подошел. Да и Безумец с сомнением поглядел на «Найки», почему-то держась за сапоги. Словно я хотел отобрать их.

Алена собралась было с нами, но я решительно оставил ее дома. Присматривать за нечистью. Приспешница явно хотела поспорить, но встретилась взглядом с Анфаларом и неожиданно смирилась. Короче, тому, кто начнет понимать женщин, выдайте, пожалуйста, сразу Нобелевскую премию мира. Или что там еще есть ценного?

Лео уже ожидал в машине, лишь искоса взглянув на Безумца в своей одежде. Интересно, вообще существует хоть что-то, способное возмутить этого ратника? Мне казалось, он и конец света будет встречать с неизменной скучающей физиономией.

– Нам на Рубинштейна, – сказал я, когда мы с Безумцем уселись позади.

– К чурам? – только и спросил Лео.

– К ним самым.

– А теперь рассказывай мне все нормально, – почти потребовал я у Анфалара.

Тот тяжело вздохнул, но кивнул. Будто бы даже сам себе.

– После всех передряг Осколок Форсварара совсем истончился, – сказал он, вытащив из сапога предмет, о котором говорил.

Выглядел Осколок и правда так себе. Как огромный кристалл соли. Уныло и непрезентабельно. А еще не светился. Вот это уже правда необычно.

К слову, когда Безумец сказал про истончение, это было довольно двусмысленно. Потому что Осколок действительно стал невероятно тонким. Оттого и влез без всяких проблем в сапог.

– Жаль, – сказал я, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

– Нет, это наоборот хорошо, – огорошил меня Анфалар. – Форсварар слишком часто его использовал и уже не успевал восстанавливать свое тело. Без Осколка ему будет тяжелее, но дальнейшее применение принесло бы Форсварару только муки.

– И что теперь делать с этой… бесполезной штукой?

–Бесполезной? – почему-то улыбнулся Анфалар. – Совсем нет. Все знают, что надо сделать с Осколком, когда энергия в нем заканчивается. Продать чурам.

– Чего? – удивился я. – Нет, я слышал, что бутылки можно сдать, чтобы в них опять разлили пиво. Но зачем чурам пустые Осколки?

– Не только пустые. Чуры покупают любые Осколки. Но заполненные удается продать намного дороже. Хотя редко кто из рубежников это делает… Осколки – сила, власть.

– Хорошо, а зачем чурам Осколки?

– Никто не знает, – развел руками Анфалар.

–Удивительные дела, – покачал головой я. – А чего ты так резко сорвался?

–Понимаешь, Матвей, когда ты часто используешь Осколки, то становишься к ним очень чувствителен. Тот рубежник понял, что у меня есть. Сначала я убрал Осколок на Слово этого мира, но когда мы ехали обратно, решил держать его при себе. Так надежнее. А кощей почувствовал Осколок. Я ощутил это буквально кожей. И мне это не понравилось.

– Ты правильно все сделал, – кивнул я. – Этот вещий Олег по-любому растреплет все Князю. Тому очень сильно нужны эти Осколки. Погоди, если он не знал, где находится тот здоровенный, который спрятали в пещере, то никогда их не использовал. И все равно за ними охотится. Очень интересно.

– И, Матвей, – негромко добавил Анфалар. – Что с этим рубежником? Он тоже человек Князя. Можем ли мы ему доверять?

– За это не волнуйся. Лео можно назвать как раз княжеской оппозицией.

Леопольд, услышавший свое имя, повернулся к нам, но лишь на мгновение – надо было следить за дорогой. Он так и не понял, о чем мы там говорили. Кстати, интересно, в этой машине тоже есть прослушка? Наверное да. Тогда надо будет поговорить с Лео где-то снаружи.

К Рубинштейна мы подъехали, когда уже стало смеркаться. Я здесь бывал нечасто – много ли денег у провинциального студента для похода по дорогим барам? Но знал, что Рубинштейна – место популярное. Некоторые даже устраивали забеги по барам, с каждым новым все больше теряя человеческий вид. Бесу бы понравилось. Но почему чуры выбрали именно это место своей резиденцией?

Нечисть, кстати, я почувствовал сразу. Сила была такой, что даже у меня ноги подкосились.

– Почему здесь? – спросил я по-русски. И понятно, кому был адресован этот вопрос.

– Так не знаю, исторически сложилось, – ответил Лео. – Такой же проход, как и везде. Только здесь всегда сидит голова чуров. Да и их самих здесь изрядно. Поэтому, все, кто ведут дела с чурами, приходят сюда. А здесь такая текучка, что никто и не заметит пары десятков странно одетых людей.