Беде навстречу

Ничего этого Мириам не замечала. Пришлось бы немного подождать, и только тогда она бы услышала, как тревожно скрежещут друг о друга те кирпичи, что высунулись над бездной и, истомившиеся ожиданием своего часа, мечтают упасть. А так она ушла в приподнятом настроении, уверенная, что навсегда победила свои страхи.

Вечером того же дня Мириам встретилась с Джуди.

Джуди никогда не была красавицей. Ее черты всегда отличались чрезмерностью: глаза слишком большие, рот слишком широкий. Однако сейчас, на четвертом десятке, она излучала свет — свет сексуальности, достигшей своей наивысшей точки. Он мог поблекнуть и угаснуть раньше времени, и тем не менее женщина, которая встретила Мириам у входной двери, переживала свой расцвет.

Несмотря на уговор не обсуждать прошлое, они весь вечер проболтали о годах в разлуке, обмениваясь рассказами о своих поражениях и удачах. Джуди оказалась очаровательной собеседницей, и Мириам тут же почувствовала, как уютно ей находиться в ее компании. Даже разговор о разрыве с Дональдом не навел тень на эту яркую счастливую женщину.

— Нет, родная, прежние мужья не запретная тема, просто скучная. В том смысле, что он был не так уж плох.

— Ты собралась с ним разводиться?

— Вроде как да, если найду время. Видишь ли, бракоразводные процессы тянутся месяцами. К тому же я по зодиаку Весы, вечно сама не знаю, чего хочу. — Помолчав, она с заговорщической улыбкой добавила: — Ну, не совсем так, конечно.

— Дональд что, нарушил верность?

— Верность? — рассмеялась она. — Давненько я не слыхала этого слова.

Мириам слегка покраснела. Неужели они у себя в колониях и впрямь отстали от жизни, раз до сих пор считают измены чем-то зазорным?

— Он трахался с кем хотел, — продолжала Джуди. — Вот и вся нехитрая правда. С другой стороны, я занималась тем же.

Она снова рассмеялась, и на этот раз Мириам присоединилась, хоть и не была уверена, что уловила шутку.

— Как ты узнала?

— Я узнала, когда он узнал.

— Не понимаю.

— Это настолько банально, что даже смешно рассказывать. Видишь ли, Дональд нашел письмо одного человека, с которым у меня была связь. Нет, не кого-то для меня важного — просто случайная интрижка. И все равно муж ликовал — то есть сильно злорадствовал. Сказал, что изменял мне даже больше, чем я ему. Его послушать, так это какое-то соревнование — кто кого перещеголяет. — Джуди приостановилась, на ее губах вновь мелькнула плутовская улыбка. — Без разницы, когда мы раскрыли все карты, оказалось, что я его обставила. Дональда это так разозлило!

— И вы разошлись?

— Мы особо не видели смысла оставаться вместе. Дети нас не держали. Остатки любви — тоже. Да мы никогда и не любили друг друга. Дом был записан на Дональда, но он оставил его мне.

— Значит, ты выиграла соревнование?

— Наверное. Правда, у меня был козырь в рукаве.

— Какой же?

— Тот другой человек в моей жизни — женщина. Бедный Дональд, он не смог с этим справиться: едва выяснил — тут же выбросил белый флаг. Сказал, что никогда меня не понимал и нам будет лучше порознь. — Она взглянула на Мириам и только сейчас заметила, как подействовало на нее это признание. — О, извини. Вечно что-нибудь да брякну.

— Нет, ничего. Дело во мне. Вот уж не подумала бы, что ты…

— …лесбиянка? О, теперь мне кажется, я это всегда знала, еще со школы. Одни письма училке физкультуры чего стоили.

— Мы все ей писали, — напомнила Мириам.

— Да, но некоторые относились к этому серьезней других, — улыбнулась Джуди.

— А где Дональд теперь?

— Где-то на Ближнем Востоке, насколько я слышала. Хоть бы писал, как у него дела, но не хочет. Гордость не позволяет. Жаль. Не вступи мы в брак, могли бы остаться добрыми друзьями.

Похоже, больше Джуди добавить было нечего, либо она не хотела.

— Может, по кофе? — Она удалилась в кухню, и Мириам осталась одна забавляться с котом и собственными мыслями. И кот, и мысли тем вечером были не особенно игривыми.

— Я бы хотела пойти на похороны твоей мамы, — долетел с кухни голос Джуди. — Ты не против?

— Конечно, нет.

— Я не очень хорошо ее знала, но порой видела в магазинах. Она у тебя всегда была такая модная!

— Да, была. Почему бы тебе не поехать со мной во главе кортежа?

— Я не родственница.

— Но мне бы этого хотелось. — Кот перевернулся во сне, подставив ласковым пальцам Мириам брюхо с густым зимним подшерстком. — Пожалуйста.

— Тогда спасибо. Я согласна.

Оставшиеся полтора часа они провели сначала за кофе, потом за виски, потом снова за виски, разговаривали о Гонконге и родителях, и наконец о памяти. Или, скорее, об иррациональной природе памяти. О том, что разум, запечатлевая события, выбирает престранные подробности, в то же время пренебрегая другими, куда более важными: помнит запах, когда произносятся нежности, а не сами слова; цвет обуви любимого человека, а не цвет глаз.

Наконец, глубоко за полночь, они расстались.

— Подъезжай ко мне около одиннадцати, — сказала Мириам. — Кортеж тронется в пятнадцать минут двенадцатого.

— Ясно. Тогда до завтра.

— До сегодня, — поправила Мириам.

— Точно, оно уже наступило. Будь осторожнее за рулем, милая. Ночь мерзкая.