Батый заплатит кровью!

Не прибавив больше ни слова, Терех зашагал прочь по переулку, пошатываясь от усталости и придерживая рукой висящий на поясе меч. Яков посмотрел ему вслед, затем рванулся туда, где бушевало пожарище, источая клубы едкого дыма.

* * *

Придя домой, Офка сказала матери, будто она встречалась с отцом, который занят тушением пожара и потому не может домой наведаться.

— Он же весь день ходит голодный, — забеспокоилась о супруге Евдокия Дедиловна. — Надо бы отнести ему что-нибудь поесть.

Сложив в небольшой глиняный горшочек свежеиспечённые пирожки с мясом и капустой, сушёного леща, ломоть от пшеничного каравая и кусочки тонко порезанного свиного сала, Евдокия Дедиловна отправила Офку с этими яствами к отцу.

— Где бы ни находился твой тятя, в дозоре или на пожаре, проследи, чтобы он всё съел, после чего принеси пустой горшок обратно, — строго наказала старшей дочери Евдокия Дедиловна.

Офка взяла горшочек с едой и отправилась к уцелевшему участку западной стены, где возвышалась каменная Дмитровская башня. Офка знала, что на этой башне стоит в дозоре её ненаглядный Важен. Офка виделась с Баженом каждый день. Она то прибегала к вечернему построению его сотни, то поднималась на городскую стену, если Важен стоял в карауле. Бывало, что Офка приводила Бажена к себе домой, кормила его обедом, давала ему возможность вздремнуть часок-другой. Все домашние называли Бажена и Офку женихом и невестой, видя, что эти двое души друг в друге не чают.

...Стоя возле узкой бойницы, Офка глядела с высоты семисаженной Дмитровской башни на дымящееся чёрное пепелище, оставшееся на гребне вала от сгоревшей дотла западной стены Торжка. Это пепелище протянулось от каменной Дмитровской башни до маячившей в отдалении Супоневской башни, два нижних яруса которой тоже были сложены из камня. Жар пожара растопил снег на склонах вала. Мутные талые потоки стекли в овраг, обнажив жёлтую пожухлую траву.

— Что теперь будет? — спросила Офка, продолжая смотреть в узкий проём бойницы на обгорелые руины городской стены. Её вопрос был обращён к Бажену, который, сидя на скамье, уплетал пирожки.

Прекрасно понимая, что имеет в виду Офка, Важен помолчал, дожёвывая пирожок с мясом, потом бодро ответил:

— Сгоревшую стену, конечно, уже не восстановить. Ну, да это не беда! Оборону можно держать и на валу, ведь он почти пять саженей высотой, а перед ним овраг пролегает. Завтра с утра смерды и плотники укрепят западный вал частоколом, так что татарам подступиться будет непросто.

— А если всё же татары ворвутся в Торжок, что тогда? — Офка повернулась к Бажену. — Где искать спасения мне, моей сестре и матери?

— Вот ваше спасение, лада моя. — Важен кивком головы указал Офке на свой меч, прислонённый к стене. — Иного спасения от мунгалов нет!

Офка перешла к другой бойнице, устремив свой взор за овраг на заснеженные луга и редкие берёзовые рощи. В сгущающихся сумерках на белой снежной равнине явственно виднелся длинный частокол, установленный татарами на расстоянии полёта стрелы от валов Торжка, за которым чернели остовы больших камнемётных машин. Ещё дальше, за приземистыми избами деревни Ожогино, на заснеженных полях темнели татарские юрты и повозки, среди которых мерцали рыжими точками горящие костры. Целое море огней разлилось в ночи вокруг Торжка!

Вернувшись домой, Офка сразу легла спать. Она условилась с Баженом, что тот рано поутру придёт к ней в гости. Офка собиралась встать пораньше, чтобы приготовить Бажену поесть и протопить для него баню.

Ночью Офку донимали кошмарные сновидения. Ей снилось, будто она отправилась навестить свою подругу Гордёну и по пути наткнулась на толпу горожан, которые собрались на Спасской улице, чтобы поглазеть на убитых степняков, разложенных рядком на истоптанном снегу. В этой толпе Офка увидела и Гордёну, которая почему-то пришла сюда босая, в одной исподней сорочице, с распущенными волосами. Изумлённая Офка метнулась к Гордёне, желая спросить, почему та вышла из дому в таком виде. Гордёна стояла спиной к Офке. Услышав голос подружки, Гордёна обернулась к ней. Офка, уже протянувшая руку к Гордёне, замерла в ужасе, увидев, что лицо той залито свежей кровью.

В следующий миг Офку охватил ещё больший страх. У неё на глазах мёртвые мунгалы вдруг вскочили на ноги и с дикими воплями набросились на толпу горожан. У мунгалов не было оружия, поэтому они, как волки, вцеплялись зубами в тех, кого настигали и сбивали с ног. Женщины и дети с визгом и криками стали разбегаться в разные стороны. В этой неразберихе Офка потеряла Гордёну из виду. Какой-то кривоногий желтолицый мунгал с оскаленными кривыми зубами погнался за Офкой, которая, убегая от него, то и дело падала, спотыкаясь об окровавленные тела женщин и детей. Офка сворачивала в узкие переулки, заскакивала в чужие дворы, ища спасения. Однако страшные мунгалы были повсюду, некоторые из них гонялись за русичами, не имея ни рук, ни головы. Вопли степняков сливались в какой-то звериный рык.