Бастионы Дита

Не знаю, могла ли Забытая Дорога причинить человеку вред, но всех других живых существ она действительно отпугивала. Никто — ни зверь, ни гнус, ни знаменитые живоглоты — не преграждал наш путь. Почва под ногами была упругой и ровной. Никогда еще нам не удавалось преодолевать такие расстояния за один переход. Даже реки не были помехой. Рельс висел над водой безо всякой опоры — как всегда идеально прямой и сверкающий, и мы, уцепившись за накинутую на него кожаную петлю, легко докатывались до противоположного берега. Видели мы и сделанный Сокрушением стометровый зазор в дороге. Лес здесь смыкался, и пришлось изрядно попотеть, пробираясь сквозь бурелом и колючие заросли.

— Скоро минуем Стеклянные Скалы, — где-то в середине пятого перехода объявил Хавр. — Вот тут надо остерегаться. Место это мертво уже тысячи лет, но всякая нечисть лазить возле него не перестала. Жуткие попадаются экземплярчики. Как раз где-то поблизости и моего отца искалечило.

— Может, нам лучше свернуть с Дороги? — предложил я.

— Не стоит. Их совсем не Дорога привлекает. Они окрест что-то ищут. Тысячи лет уже ищут. Раньше все леса перепаханы были. Теперь их уже меньше стало.

— Тогда остановимся на пару минут, — попросил я. — Зелейника надо хлебнуть.

Перед тем как отпить из баклаги, я взболтнул ее. Зелейника оставалось порядочно — наверное, не меньше двух третей. На обратную дорогу с лихвой хватит.

— Расскажи хоть, чего нам бояться, — спросила Ирлеф, чуть более встревоженная, чем всегда. — На кого эти твари похожи?

— А это раз на раз не приходится. Может быть и карлик тебе по колено, а может и великан выше тех деревьев. Может ползти, может и летать. Может клыками клацать, а может и огнем плеваться. Как повезет.

Опять врет, подумал я. Запугивает ее. Карлики… великаны… огнем плюются… Мог бы и позаковыристее что-нибудь придумать. Желая как-то задеть его, я сказал:

— Но ты, я вижу, их не очень-то опасаешься. Всего с парой зарядов на неведомых чудовищ идешь.

— А что делать, — скорбно вздохнул Хавр. — Отступать вроде поздновато.

— Отступать поздно, но и на рожон лезть не стоит. Лучше стороной эти места обойдем. Время потеряем, зато что-то другое сохраним.

— Стороной не получится. Слева Стеклянные Скалы. А справа такой лес, что через него и за месяц не пробьешься. Один путь — вперед по Дороге.

— Ой! — вдруг вскрикнула Ирлеф и отскочила от рельса. — Он гудит!

Я ничего такого не слышал, однако не поленился наклониться и приложить ухо к рельсу. Тишина. Хотя какая-то еле заметная вибрация, угасая, еще билась в металле. И вдруг — лязг! — удар по рельсу, достаточно слабый и отдаленный, но вполне отчетливый. Вибрация сразу возросла и медленно-медленно, на протяжении нескольких минут спала до нуля. Опять — лязг! И все повторилось сначала, монотонно и размеренно. Что это — будто обходчик с молотком идет? Жутко представить, какие обходчики могут быть на таких вот дорогах. Но паниковать раньше времени не стоило.

— Тебе, наверное, показалось, — сказал я, выпрямившись. — Помнишь, какие там пролеты над рекой? Вот ветер их и раскачивает.

— Да, — растерянно согласилась Ирлеф. — Я и сама подумала, что это ветер.

Вот психика человеческая — слабенькое, но неизвестно отчего случившееся лязганье впечатляет куда больше, чем зримая опасность!

— Ну пошли, что ли, — сказал я, обнимая Ирлеф за плечи. — Ты, Хавр, далеко от нас не отрывайся.

Так мы и двинулись вперед — по правой стороне от рельса, не торопясь, внимательно посматривая вокруг. Тишина стояла удивительная, лишь песок слегка поскрипывал под ногами. Я несколько раз оглянулся — мне показалось, что полязгивание доносится именно оттуда.

Вдалеке, пересекая наш путь, что-то стремительно промелькнуло над самой землей — словно кто-то швырнул из кустов спортивный диск. Поскольку Хавр никак не реагировал, промолчал и я, только Ирлеф вздрогнула всем телом.

— Хоть бы рассказал, что это за Стеклянные Скалы, — сказал я, стремясь нарушить изрядно действующую мне на нервы тишину. — Кто там жил раньше? Кто там сейчас живет?

— Я эти Скалы только издали видел. — В словах Хавра ощущалось неподдельное внутреннее напряжение. — Торчат себе из земли. Огромные. Прозрачные. На сосульки похожи. Кто там жил — неизвестно. А сейчас никто не живет. К ним и на тысячу шагов не подойдешь.

— Почему?

— А некому рассказать — почему. Из тех, кто на памяти отца ходил, никто не вернулся. А при мне уже и не ходили.

— Ну а эти… которые вокруг шастают?

— Что — эти? — сдерживая глухое раздражение, переспросил он.

— Где они живут? Те, которые тысячи лет в лесу роются?

— Они не живут! Разве тысячу лет жить можно! Они мертвые!

— Мертвые?.. Хм, странно… Что-то я тебя не совсем понимаю.

— Сейчас поймешь! — почти со злобой пообещал Хавр. — Вон стоит один!

Тот, кого он имел в виду, еще не стоял, а только-только успел выплыть на просеку. Реакции и зоркости Блюстителя Заоколья можно было только позавидовать. Да и его странные разговоры стали мне теперь понятны. Жить в привычном понимании этого слова столь чудное создание вряд ли могло.