Читаем Бастион: Ответный удар полностью

Архипов облизнул губы. Волновался он, впрочем, недолго. Стоящий за его спиной Багурин приставил глушитель к виску. Опять шлепок… Кровяные брызги залепили дубовые панели. Архипов повалился неуклюже – боком, умерев мгновенно и без мук. Туманов отвернулся. Разве так договаривались?

– Осмотрите первый этаж. Я – наверх…

Свет от фонаря плясал по роскошным стенам с переливами солнечного камня. Вычурная лестница, офорт девы Марии в золоченом окладе (явная дань моде, едва ли хозяин истово набожен). Два лестничных марша… Мягкая спальня, обложенная коврами и синим бархатом, густой воздух с запахом ароматизатора. Неудивительно, что местный барин не слышал шум – спальня звукоизолирована, в ней кажется, что ты попал в одно из сопредельных измерений, где про наше еще не проходили…

На комоде семейное фото в рамочке. На фоне бирюзовой волны – он, постаревшая она и вдумчивое чадо лет шестнадцати. На широком «траходроме» – он самый, один из фигурантов. Крепкий, но в больших годах мужик под пуховым одеялом.

Фигурант, безусловно, спал. Мясистый нос астматически сопел волосатыми ноздрями. Руки, сплетясь ладонями, покоились над головой. Очевидно, человек уснул в процессе размышлений. Туманов перевел фонарь на рассеянный свет, дабы не беспокоить спящего, и некоторое время внимательно его изучал, пытаясь ассоциировать простые человеческие черты с чертами едва представимого вершителя зла. Нет, с воображением у него сегодня туго. Не вырисовывалось оно – зло.

Человек вздохнул. Правая рука выбралась из-под головы и вальяжно обустроилась в районе подбрюшья. Там теплее. Туманов отступил. Поднял пистолет (неужто и их жизнь – медяшка?), дважды выстрелил. Не теряя времени, сместил линию прицела и произвел контрольный выстрел.

После чего развернулся и заторопился прочь, предпочтя не любоваться творением рук своих.

Следующий адрес был необычен. Жилмассив в Терехово, панельный короб по соседству с оврагом, восьмой этаж. Железная дверь и совершенное отсутствие охраны.

Суховей с Багуриным остались у лифта, Туманов подошел к двери. На звонок долго не отвечали. Наконец послышалось едва уловимое шарканье.

– Кто?.. – Голос вопрошающего был тих и по-стариковски надтреснут.

– Белая кровь, – вежливо произнес Туманов.

Пароль, выбитый у Беляева, был хорош и днем, и ночью. Одного не успел сообщить генерал: был ли он средством связи исключительно членов Ордена или же допускал определенный доступ «шестерок». Так или иначе в деле присутствовал риск. Хотя и небольшой. Усилиями заинтересованных лиц данный абонент с часу ночи был отключен от АТС, а в багажнике микроавтобуса наготове держался гидродомкрат для выдавливания металлической двери вместе с рамой.

Впрочем, пока текло гладко. Дверь отворилась, и в свете мутного плафона лестничной клетушки объявился слепо щурящийся старик.

– Я приношу извинения, Алексей Васильевич, за ночной визит, но дело весьма важное и срочное, – учтиво сказал Туманов. – Можно войти?

– Входите, молодой человек…

В старческих глазах блеснуло запоздалое понимание. Впрочем, ход его мыслей и озарение святой истиной уже не имели значения.

Отодвинув старика, Туманов вошел в квартиру, включил свет и был несказанно удивлен, не узрев в интерьере особых причин для причисления старца к представителям имущего сословия. Большую часть крохотной двухкомнатной квартирки занимали книжные шкафы. В коридоре, на кухне… Из кабинета, уставленного стеллажами, выглядывал широкий письменный стол с кипами бумаг и фрагмент компьютера.

– Позвольте, молодой человек… – Из спальни вышла сухонькая старушка в трогательном чепчике.

За спиной уже шумели. Суховей без особых церемоний втолкнул старика в прихожую. Инвариант этой ночи оставался в силе: пуля. Покачнувшись, старик упал, ударившись тщедушным тельцем о тумбочку с телефоном.

– Алеша!.. – Старушка рухнула на колени. Подползла к мертвецу и закопошилась, расстегивая дрожащими пальчиками пижаму.

– Бабушка дедушку очень любила, – опечалился Суховей.

– Пошли, – бросил Туманов, чувствуя, как колючий болезненный ком образуется в области горла. Странно, он никогда не замечал за собой подверженности к идиосинкразии.

Отвернулся и поспешил убраться в прихожую, пряча пистолет за пазуху. Позади опять сухо щелкнуло. Как по открытому сердцу. Он не стал оборачиваться – и без того явственно представил, как катится по полу чепчик…

– Не имеем права, – пробормотал Суховей. – После нас сегодня – пустыня, прости нас, Господи…

– Истинно, – одобрил Багурин. Интересно, они перекрестились?

Перейти на страницу:

Похожие книги