Бастард фон Нарбэ

Игнатова Наталья – Бастард фон Нарбэ

ЧАСТЬ I

Ты не знаешь, наверно, такую боль,

чтоб позволить бессмертию быть как есть.

Хоть мгновение просто побыть собой,

забывая понятия «долг» и «честь».

Отпусти же! У Бога беру ключи

от холодных бездушных невидных врат.

Брат мой, ты навсегда молчишь.

Обвинение жизнью – за что, мой брат?..

Все сгорело. Остыли в пыли тела.

Погребен на пепле своих светил.

Это время – ветер. Но есть дела –

рассчитаться хватило бы только сил.

Бог мой! Что есть твоя любовь?

Высотой срывающихся зеркал –

сын мой, знаешь, такую боль

не выносит мир, что ты так искал.

Alyssa Lwuisse

Глава 1

«... исчезает, как прах, уносимый ветром, и как тонкий иней, разносимый бурею, и как дым, рассеиваемый ветром, и проходит, как память об однодневном ».

Книга Премудрости Соломона (5:14)

Когда крики затихли, Лукас с облегчением вздохнул и закрыл глаза. Слава Богу, для Джереми, надрывно, на одной ноте, кричавшего: «Господи-господи-господи…», всё закончилось. Так же, как для Остина и Найруша, и четверых отцов-церцетариев.

Алые, отчаянно мигающие огоньки на периферийном секторе забрала…

Погасли.

Все.

– Покойтесь с миром, – пробормотал Лукас.

Дыхание паром оседало на  холодном гладком пластике. Стены чуть слышно похрустывали. Разгерметизация. Ещё немного и тонкая, повреждённая взрывом скорлупа треснет, не выдержав давления.

Надо выбираться. ­

Сколько времени прошло? Две минуты… А показалось – не меньше часа. Он снова, без особой надежды, прошёлся по всем каналам – вдруг ответит кто-нибудь из своих? Послушал треск и хрипы в эфире. Выругался и пошёл к внутреннему шлюзу, хрустя ботинками по осколкам стекла на полу.

Четыре минуты назад, когда вздрогнула под ногами палуба, отец Зевако приказал:

– Все наружу! Быстро!

И они бросились к ближайшему выходу на поверхность.

Инстинкт подсказывал – там опаснее всего. Инстинкт человека, за всю жизнь лишь однажды побывавшего на планете. Но на планетах другие правила. Здесь в аварийном режиме не отключалась гравитация,  и переборки, шпангоут, верхние палубы –  всё, что могло ломаться – ломалось и падало. Вниз. На людей.

Они почти успели. Но когда люк поехал в сторону, здание вздрогнуло снова. Стены заметно просели. И Джереми высказался так, как не подобает выражаться не то, что священнику, а даже каторжнику с Бифраста.

Люк, сдвинувшийся от силы сантиметров на тридцать, заклинило.

– Мёртво, – сообщил Остин, поковырявшись в механизме.

Лукасу тоже захотелось сказать что-нибудь. Но он сдержался. И вместо этого доложил о случившемся отцу Зевако, старшему инспекционной  группы ордена Всевидящих Очей.

Отец Зевако выругался покруче Джереми.

– Мы не можем связаться с Управлением, – добавил он уже менее эмоционально, – дуфунг здесь, внутри, неисправен. Возможно, ваши шлемофоны…

Лукас, не дослушав, кивнул, как будто церцетарий мог его видеть и приказал Остину настроиться на волну Управления – так здесь называли администрацию. Шлемофон, конечно, не дуфунг, но в пределах этого несчастного астероида хватит и его.

Должно было хватить.

Однако же, не хватило.

– Плохо, – коротко резюмировал отец Зевако, выслушав очередную новость, – братья, мы в крайне тяжёлой ситуации: здание повреждено, и вот-вот произойдёт разгерметизация. Скорее всего, в Управлении уже знают о взрыве и идут на помощь, но, боюсь, они опоздают… – он сделал паузу, потом очень спокойно добавил: – аварийный отсек здесь не укомплектован защитными костюмами.

Остин остался на связи с церцетарием, а Джереми и Лукас  переключились на внутренний канал:

– Иди, Аристо, – сказал Джереми.

– Понял, – вздохнул Лукас.

И уже протискиваясь в узкую щель, услышал ехидное:

– Всё-таки есть польза с недомерков.

Он едва успел сделать несколько шагов к соседнему корпусу, как земля вздрогнула снова, и двухэтажное здание – пластон и местный строительный камень – обрушилось внутрь, погребая под собой церцетариев, а вместе с ними трех рыцарей-пилотов.