Басни

Однажды Львиное Величество Его
Узнать задумал, повелитель:
Каких зверей монарх он и властитель?
Вассалам царства своего
Он циркуляры шлет немедля, с приложеньем
Печати собственной и кратким извещеньем,
Что при дворе открыт большой прием
В теченье месяца; вначале пышный праздник
Назначен во дворце, участье примет в нем
Паяц из обезьян, известнейший проказник.
Так подданных своих, собравшихся толпой,
В великолепный Лувр себе зовет он в гости.
Но что за Лувр! Там запах был такой,
Как в месте том, где сваливают кости.
Медведь поморщился, зажав себе ноздрю.
Но этим он не угодил царю,
Пославшему его увидеться с Плутоном.
Одна из Обезьян не в меру льстивым тоном
Все принялась хвалить: берлогу, когти Льва,
И этот дух, который был пахучей,
Чем амбра и цветы… Но глупые слова
Ее беде подвергли неминучей
(Лев — Калигуле был сродни).
Лиса стояла тут. "Чем пахнет? Объясни!
Сказал ей Лев. — Ответь без колебанья!"
Но извинилась та: ей заложило нос,
И, вследствие утраты обонянья,
Немыслимо ответить на вопрос.
Держитесь правила такого неизменно:
Не льстите грубо при дворе,
Чтоб недоверие не возбудить в царе;
Не выражайтесь откровенно.
Но, как в Нормандии, старайтесь дать ответ:
Ни да ни нет!

О. Чюмина

Из басен Федра. Лафонтен сравнивает своего Льва с Калигулою: Калигула возвел свою умершую сестру Друзиллу в богини и наказывал как тех, кто оплакивал ее смерть, так и тех, кто этого не делал; первых — потому, что они наносили ее памяти, по его мнению, оскорбление, а вторых — потому, что они не жалели о ней…

132. Коршуны и Голуби (Les Vautours et les Pigeons)

Однажды волею Арея,
Давно когда-то, в старину,
В воздушных сферах грозно рея,
Вели пернатые войну.
То воевали не пичуги,
Что, понабравшись сил на юге
И к нам весной слетаясь вновь,
Поют про счастье и любовь;
То с клювом загнутым, упругим,
Боролись Коршуны друг с другом:
Летели перья, пух летел,
Валились груды мертвых тел,
И кровь струилася потоком!
Заря ль всходила над востоком,
Иль месяц в небе выплывал,
Как точно в море с валом вал,
Враги друг с дружкою сшибались…
Так дело шло немало дней,
И стены ада наполнялись
Толпами новыми теней…
И вот, в конце концов, уныло
Война такая возбудила
Прискорбье в сердце Голубей…
Они собрались и решили,
Что надо действовать; без слов
Послов послали и смирили
Порывы грозные врагов…
И что же вышло в заключенье?..
А то, что это примиренье
Исчезло тотчас же, как дым,
Несчастьем сделавшись вторым…
И наши Коршуны едва ли
В другое время убивали
Такую массу Голубей,
Как после мира в пять-шесть дней…
И поделом, — скажу я смело:
Теперь, по нашим временам,
Чтоб поразить врагов, умело
Их перессорить нужно нам!

В. Жуков

Из сборника Абстемия (прим. к б. 24). На русский язык басню перевел Сумароков ("Коршуны и Голуби").

133. Муха и Дорожные (Le Coche et la Mouche)