Башня шутов

Несомненно, целью гуситов был Бардо. Если даже какое-то время Рейневан сомневался — в конце концов, Бардо был крупным городом и несколько великоватым куском даже для Амброжа, — то сомнения быстро рассеялись. Армия остановилась на ночь в лесу поблизости от Нисы. И до полуночи стучали топоры. Изготовляли шесты с поперечными планками — напоминающие герб Роновицей палки с торчащими обрубками веток, простое, удобное в применении, дешевое и очень эффективное приспособление для преодоления защитных стен.

— Будете штурмовать? — без обиняков спросил Шарлей.

Вместе с гетманами Амброжевой конницы они сидели вокруг парящего котла с гороховкой и поглощали содержимое, дуя на ложки. К ним присоединился Самсон Медок — очень молчаливый после Радкова гигант не интересовал Амброжа и пользовался полной свободой, которую, однако, использовал, как ни странно, чтобы добровольно помогать на полевой кухне, обслуживаемой женщинами и девушками из Градца-Кралове, угрюмыми, малоразговорчивыми, неприступными и бесполыми.

— Будете штурмовать Бардо, — утвердительно заметил Шарлей, поскольку на его вопрос ответило лишь усиленное использование ложек. — Не иначе как там у вас какие-то особые дела?

— Угадал, брат, — отер усы Велек Храстицкий. — Цистерцианцы из Бардо били в колокола и служили мессу для мерзавцев епископа Конрада, шедших в сентябре на Наход жечь, убивать женщин и детей. Надо показать, что за это бывает.

— Кроме того, — облизнул ложку Олдржих Галада, — Слезско устроило против нас торговую блокаду. Надо дать им понять, что мы можем сломать запрет, что это бессмысленно. Мы должны также немного подбодрить торгующих с нами купцов, напуганных террором. Подбодрить родственников убитых, показав, что на террор мы ответим террором, а наемные убийцы не останутся безнаказанными. Правда, юный панич из Белявы?

— Наемные убийцы, — глухо проговорил Рейневан, — не должны оставаться безнаказанными. В этом я с вами, господин Олдржих.

— Если вы хотите держаться нас, — поправил без нажима Галада, — то должны называть нас «братр», по-вашему — «брат», а не господин или пан. А показать, кого вы держитесь, сможете завтра. Пригодится каждый меч. Бой обещает быть яростным.

— И верно. — Молчавший до сих пор Бразда из Клинштейна кивком указал на город. — Они знают, зачем мы пришли. И будут защищаться.

— В Бардо, — насмешливо заметил Урбан Горн, — есть две цистерцианские церкви, очень богатые. Обогатившиеся на пилигримах.

— Ты все, — хихикнул Велек Храстицкий, — сводишь к удовольствию, Горн.

— Уж таков я есть.

— А ну повернись ко мне фронтом, — приказал Шарлей, когда они остались одни. — Покажись-ка. Ты еще не нашил себе Чаши на грудь? Ха! «Держусь вас, я с вами», что за фокусы, Рейнмар? Уж не начал ли ты вживаться в роль?

— Ты о чем?

— Ты прекрасно знаешь, о чем. Относительно болтовни перед Амброжем касательно грангии в Дембовце я ссоры не начинаю и укорять тебя не собираюсь, кто знает, может, оно и на пользу нам пойдет, если мы ненадолго спрячемся под гуситской крышей. Но не надо забывать, черт побери, что Градец-Кралове вовсе не наша цель, а лишь полустанок на пути в Венгрию. А их гуситские проблемы для нас — дурь, пустой звук.

— Их проблема для меня не пустой звук, — холодно возразил Рейневан. — Петерлин верил в то, во что верят они. Одного этого мне достаточно, ибо я знал своего брата, знаю, каким он был человеком. Если Петерлин посвятил себя их делу, значит, оно не может быть плохим. Молчи, молчи, я знаю, что ты хочешь сказать. Я тоже видел, что сделали с радковским священником. Но это ничего не изменяет. Петерлин, повторяю, не поддержал бы неправого дела. Петерлин знал то, что я знаю теперь: в каждой религии, среди людей, ее исповедующих и за нее борющихся, на одного Франциска Ассизского приходится легион братьев Арнульфов.

— Кто такой брат Арнульф, я могу только догадываться, — пожал плечами демерит. — Но метафору понимаю, тем более что она далеко не нова. Если же чего-то не понимаю… Уж не перешел ли ты, парень, в гуситскую веру? И уже, как каждый неофит, берешься за обращение? Если да, то сдержи, прошу тебя, евангелический азарт. Потому что ты растрачиваешь его совершенно не по назначению.

— Конечно, — поморщился Рейневан. — Тебя-то обращать не надо. Поскольку сей факт уже случился.

Глаза Шарлея слегка прищурились.

— Что ты хочешь этим сказать?