Башня шутов

— К нам? — Румфольд фон Оппельн хватил рукой по висящему у седла щиту, повыше гербового серебряного багра, перепоясанного лентой с красным крестом. — К нам? К этому знаку? Мы ж крест приняли, мы ж крестовики, с епископом Конрадом на Чехию идем, еретиков бить, Бога защищать и религию! Не может к нам черт подступиться. Ибо мы Бога идем защищать и религию! Не может к нам черт подступиться. Ибо мы ангельская милиция!

— И как у ангельской милиции, — заметил фон Рохов, — у нас есть не только привилегии, но и обязанности.

— Что вы хотите этим сказать?

— Господин фон Бишоффштайн узнал Рейнмара из Белявы среди колдунов, летящих на шабаш. Об этом, как только доедем до Клодска, на сборный пункт крестового похода, надо будет донести местному Святому Официуму.

— Доносить? Господин Евстахий! Ведь мы же посвященные, рыцари-то!

— Донос касательно чародейства и ереси рыцарской чести не пятнает.

— Всегда пятнает!

— Не пятнает!

— Пятнает, — заверил спор Румфольд фон Оппельн. — Но донести надо. И будет донесено. А теперь дальше, господа, в путь, в Клодск, нельзя нам, ангельской милиции, на сборный пункт опоздать.

— Стыдно было бы, — тонко подтвердил Скворушка, — если епископская крестовина без нас на Чехию двинется.

— Значит, в путь. — Кауффунг завернул коня. — Тем более что нам тут делать нечего. Кто другой, думаю, этим делом займется.

Действительно, по тракту приближались вооруженные люди бургграфа из Франкенштейна.

— Вот. — Дзержка де Вирсинг остановила лошадь, глубоко вздохнула, прижавшись к ее спине, Рейневан почувствовал этот вздох. — Вот и Франкенштейн. Мост на реке Будзувке. Слева от дороги госпициум божегробовцев, церковь Святого Георгия и Башня шутов. Справа — мельницы и дома красильщиков. Дальше, за мостом, городские ворота, именуемые Клодскими. Там княжеский замок, там вон башня ратуши, там фара[404] Святой Анны. Слезай.

— Здесь?

— Здесь. Я и не подумаю показываться в городе. Да и тебе бы не посоветовала, родственник.

— Мне надо.

— Так я и думала. Слезай.

— А ты?

— А мне не надо.

— Я спрашиваю, куда ты поедешь?

Дзержка, дунув, отвела волосы. Взглянула на него. Он понял ее взгляд и больше вопросов не задавал.

— Ну, бывай здрав, родственник. До свидания.

— Дай Бог, в лучшие времена.

Глава двадцать шестая,

в которой в городе Франкенштейне встречаются многие старые — хоть и не всегда добрые — знакомые.

Почти посередине рынка, между пренгером[405] и колодцем, раскинулась внушительных размеров лужа, воняющая навозом и пенящаяся от конской мочи. В луже плескалось множество воробьев, а вокруг сидела кучка оборванных, растрепанных и грязных детей, возившихся в грязи, обрызгивавших друг друга, создававших массу шума-гама и запускавших лодочки из коры.

— Да, Рейневан. — Шарлей покончил с похлебкой и теперь скреб ложкой по дну миски. — Надо признать, твой ночной полет мне понравился. Летел ты действительно недурно, можно бы сказать — живой орел. Король летунов. Помнишь, я тебе напророчил тогда, после левитации у лесных ведьм, что ты станешь орлом. Вот и стал. Хоть, думаю, не без помощи Гуона фон Сагара. Клянусь моей куськой, парень, находясь рядом со мной, ты делаешь огромные успехи. Еще малость постараться — и из тебя получится Мерлин. Построишь нам здесь, в Силезии, Стоунхендж. Такой, что тот, английский, покажется пустячком.

Самсон прыснул.

— А как там, — продолжил через минуту демерит, — с Биберштайнувной? Доставил целой и невредимой к воротам папашкиного замка?

— Почти. — Рейневан стиснул зубы. Он искал Николетту — безрезультатно — все утро по всему Франкенштейну, заглядывал во дворы, выжидал после мессы у церкви Святой Анны, забрел в Зембицкий порт и на дорогу, ведущую в Столец, выспрашивал, блуждал по суконным рядам на рынке. И именно там, в лавке, столкнулся — к своей огромной радости и облегчению — с Шарлеем и Самсоном.

— Скорее всего, — добавил он, — девушка уже дома.

Он надеялся и рассчитывал на это. Замок Столец отделяла от города неполная миля, идущий в Зембицы и Ополе тракт использовался активно. Катажине Биберштайн достаточно было назвать себя, и подводу с сопровождением предоставил бы любой купец, рыцарь или монах. Поэтому Рейневан был почти уверен, что девушка уже безопасно добралась до места. Однако он поедом ел себя за то, что это не его заслуга. Впрочем, ел он себя не только за это.

— Если б не ты, — Самсон Медок словно читал его мысли, — девушка не вышла бы живой из замка Бодак. Ты уберег ее.

— А может, и нас тоже. — Шарлей облизнул ложку. — Старый Биберштайн, конечно, выслал погоню, а мы, если кто-нибудь из вас заметил, находимся очень близко от места нападения, гораздо ближе, чем были вчера вечером. Если нас схватят… Хм-м-м… Может быть, девушка, не забывающая о спасении, поспешит на помощь с инстанцией, вымолит у отца сохранность наших членов.

— Если захочет, — резонно заметил Самсон. — И успеет.

Рейневан не прокомментировал. Доел суп.