Башня Ласточки

— И очень даже часто, — равнодушно признал охотник за наградами.

— Ну, так как там с нашей «компанией»?

— А не рановато ли делить северные территории? Может, для верности подождать, пока Нильфгаард выиграет войну?

— Для верности? Не шути. Результат войны предрешен. Войны выигрывают деньги. У Империи они есть, у нордлингов их нет.

Бонарт многозначительно кашлянул.

— Коли уж мы заговорили о деньгах…

— Все в порядке. — Хувенагель покопался в лежащих на столе бумагах. — Вот банковский чек на сто флоренов. Вот акт договора переадресовки обязательств, в силу которого я получу от Варнхагенов из Гесо награду за головы бандитов. Подпиши. Благодарю. Тебе полагается процент со сборов от представлений, но касса еще не закрыта. Большой интерес, Лео, к искусству. Право же, большой. Люди в моем городке ужасно страдают от тоски и хандры.

Он осекся, взглянул на Цири.

— Искренне надеюсь, что ты не ошибся и эта… особа доставит нам заслуженное развлечение… Пожелает сотрудничать с нами ради общего блага… и выгоды.

— Для нее, — Бонарт окинул Цири холодным рыбьим взглядом, — никакого блага не будет. И она об этом знает.

Хувенагель поморщился.

— Это скверно, черт побери, скверно, что она об этом знает. А не должна бы. Что с тобой, Лео? А если она не пожелает быть увеселением, если окажется злостно ненадежной? Что тогда?

У Бонарта не изменилось выражение лица.

— Ну, тогда, — сказал он, — мы выпустим на арену твою братву. Они, помнится, всегда были надежны. В смысле увеселений.

***

Цири молчала долго, потирая покалеченную щеку, наконец сказала:

— Я начинала понимать. Начинала понимать, что они намерены со мной сделать. Я вся собралась, была готова бежать при первой же возможности. Готова была на любой риск. Но они не предоставили мне такой возможности. Присматривали за мной хорошо.

Высогота молчал.

— Они стащили меня вниз. Там ждали гости толстого Хувенагеля. Такие же уникумы! Откуда на свете берется столько поразительных чучел, Высогота?

— Размножаются. Естественный отбор.

***

Первый из мужчин был невысокий и толстенький, напоминал скорее низушка, чем человека, даже держал себя как низушек — скромно, порядочно, опрятно и… пастельно. Другой, хоть и немолодой, был в одежде и при выправке солдата с мечом, а на плече его черной куртки горело серебряное шитье, изображающее дракона с крыльями летучей мыши. Третьей была светловолосая и тощая женщина, лицо ее украшал слегка крючковатый нос и тонкие губы. Ее фисташкового цвета платье было чрезмерно декольтировано. Нельзя сказать, что это было удачное портновское решение. Декольте почти ничего не демонстрировало, если не считать малопривлекательной морщинистой и пергаментно сухой кожи, покрытой толстым слоем белил.

— Высокородная маркиза де Нэменс-Уйвар, — представил Хувенагель. — Господин Деклан Рос аэп Маэльглыд, ротмистр тыла конных войск его императорского величества владыки Нильфгаарда. Господин Пенницвик, бургомистр Клармона. А это господин Лео Бонарт, мой родственник и давний соратник.

Бонарт слегка поклонился.

— Ну а это — та маленькая разбойница, которой сегодня предстоит нас развлекать, — отметила факт тощая маркиза, впиваясь в Цири блекло-голубыми глазами. Голос у нее был хриплый, сексапильно вибрирующий и донельзя пропитой. — Не очень красива, сказала б я. Но неплохо сложена… Вполне приятное… тельце.

Цири дернулась, оттолкнула назойливую руку, побледнев от ярости и шипя как змея.

— Прошу руками не трогать, — холодно проговорил Бонарт. — Не подкармливать, не дразнить. За последствия не отвечаю.

— Тельце, — маркиза облизнула губы, не обращая внимания на его слова, — всегда можно привязать к кровати, тогда оно становится более доступно. Может, продадите, господин Бонарт? Мы с маркизом любим такие тельца, а господин Хувенагель журит нас, когда мы используем местных пастушек и кметских ребятишек. Впрочем, маркиз теперь уже не тот, что раньше! Детвора не для него. Бегать не может из-за всяческих шанкров и кондилом, которые у него в промежности пооткрывались…

— Довольно. Довольно, Матильда, — мягко, но быстро сказал Хувенагель, видя на лице Бонарта растущее отвращение. — Пора уже в цирк. Господину бургомистру только что сообщили, что в город въехал Виндсор Имбра с подразделением кнехтов барона Касадея. Значит — нам пора.

Бонарт достал флакончик, протер рукавом ониксовую крышку столика, высыпал на нее маленькую горку белого порошка. Притянул Цири за цепь от ошейника.

— Знаешь, как этим пользоваться?

Цири стиснула зубы.

— Втяни носом. Или возьми на послюнявленный палец и вотри в десну.

— Нет!

Бонарт даже не повернул головы.

— Сделаешь сама, — тихо сказал он, — или это сделаю я, но тогда уж потешатся все присутствующие. Слизистые оболочки у тебя ведь не только во рту и в носу, Крысица. В некоторых других забавных местах тоже. Я кликну слуг, велю тебя раздеть, придержать и использую для забавы эти места.

Маркиза де Нэменс-Уйвар гортанно засмеялась, глядя, как Цири дрожащей рукой тянется к наркотику.