Башня Королевской Дочери

— Несомненно. Если, конечно, гонец достиг цели. Между Роком и Элесси лежат опасные земли.

Она знала это. Иногда Джулианна ловила себя на том, что надеется: весть о ней не дошла до Элесси, а значит, у неё будет ещё несколько дней свободы, хотя бы и в этом мрачном замке. Ей совсем не хотелось встречаться со своим будущим мужем. Но…

— Прецептор тоже послал весть о нас, причём для верности и с гонцом, и с голубиной почтой.

Прецептор навестил гостью в первое же утро после её прибытия в Рок. Он показался Джулианне добрым человеком с прекрасными манерами и очень красивым голосом. Девушке пришлось напомнить себе, что он распоряжается всей этой крепостью и всеми людьми и что человек, которому доверена охрана северной границы Королевства, не может быть таким добродушным, как кажется.

— Это уже лучше. Но все равно на голубя может напасть ястреб, а гонцу даже на хорошей лошади понадобится несколько дней, чтобы добраться до Элесси. Отряду, который пошлют за вами, понадобится ещё больше. Значит, мы будем иметь возможность наслаждаться вашим обществом довольно долго, мадемуазель. Позаботился ли кто-нибудь о развлечениях для вас?

— О, они мне не нужны, — небрежно ответила Джулианна, хотя сердце её сжалось. — Я не одинока — со мной Элизанда, и у нас есть целый замок, который можно изучать.

Это была ложь, откровенная и незамысловатая. Исследовать замок могла только Элизанда — чем она, собственно, и занималась; Джулианна же постоянно чувствовала тяжкое бремя репутации и потому не выходила. Она не хотела дать Блезу или солдатам повод сплетничать о ней в стране, которая должна была стать ей домом.

— До тех пор, пока я могу отправляться на верховые прогулки и встречаться с такими приятными людьми, — крошечный поклон в сторону рыцаря, лёгкая издёвка в ответ на издёвку, хотя все сказанное правда, — до тех пор я буду вполне довольна своим положением. Вы и ваши собратья не должны тревожиться обо мне, у вас и так наверняка хватает обузы.

— Мадемуазель Джулианна, вы совсем не обуза. — «Даже тогда, когда чуть не падаете на полном скаку в высохшее русло или дрожите на горной тропе», — добавили его глаза. Да, он переиграл её. — Я хотел бы взять вас на соколиную охоту или пригласить поохотиться с собаками, но, к сожалению, здешние тяжёлые обеты касаются не только монахов. Такое времяпрепровождение запрещено нам, по крайней мере до тех пор, пока мы не снимем чёрное одеяние. Маррон, мне кажется, что у дам кубки уже пусты, а мой так и вовсе высох.

— Прошу прощения, сьер. Позвольте… Маррон поспешно наполнил кубок Джулианны и отвернулся, не заметив дружелюбной улыбки; Джулианна поблагодарила его в спину и глотнула из кубка. Напиток был великолепен — горячее красное вино со специями. Одно оно уже могло служить поводом искать дружбы д'Эскриве, даже если бы он не дал ей других причин желать этого.

— И себе налей, Маррон.

Мгновенная пауза, потом «Да, сьер» и звук льющейся жидкости. Джулианна не стала оборачиваться, зная, что под её взглядом юноша сравняется цветом лица с вином.

— Сьер Антон, — спросила Элизанда, — вы уверяете нас, что рыцари-искупители не охотятся?

— Нет, мадемуазель. Я только честно говорю, что охота нам запрещена. Многие из моих собратьев не обращают внимания на запреты, но я предпочитаю не подражать им.

Да, он был из тех людей, которые честно соблюдают клятвы. Джулианна стала гадать, на сколько времени он поклялся отдать свой меч Ордену, а потом (прости меня, отец) спросила об этом прямо.

— На всю жизнь, мадемуазель, — ответил он так же прямо, и на мгновение на его лице застыла горечь. — Либо до того момента, когда меня отпустят или когда меня призовёт король. Никакая другая причина не заставит меня покинуть Орден.

За спиной Джулианны Маррон поперхнулся, словно проглотив вопрос, и поперхнулся ещё раз, словно запив его глотком вина. Что ж, если он не осмеливается задать вопрос, это сделает Джулианна. Внезапно ей стало легко — то ли откровенность д'Эскриве требовала ответной откровенности, то ли окружавшая его тайна подстёгивала её любопытство.

— Но если ваши обязательства столь велики, почему вы не наденете рясу и не станете монахом, настоящим членом Ордена? — «И не подниметесь до магистра, прецептора, маршала, гроссмейстера, наконец!»

Он коротко рассмеялся.

— Мадемуазель, меня растили рыцарем Королевства. Мой отец посадил меня на коня ещё до того, как я научился ходить; когда я подрос и смог носить кольчугу, она всегда была сделана специально по моему размеру; все мои мечи имеют древнее происхождение и собственные имена. Прошу прощения, Маррон, но монахи Ордена — это армия пастухов, фермеров и ремесленников. Я охотно буду сражаться с ними плечом к плечу, но не стану одним из них.

Он пытался произвести впечатление человека гордого, надменного, берегущего честь семьи, но Джулианна снова не поверила ему.

К её удивлению — и к явному удивлению рыцаря — возразивший ему голос послышался из-за спины Джулианны.