Башня гоблинов

Джориан по-прежнему ехал на рослом чало-гнедом Оузере, но руки его были скованы. Едущий впереди кочевник вел Оузера в поводу, другой кочевник держал конец аркана, петлей захлестнутого вокруг Джориановой шеи. Бракки непременно хотел пересадить Джориана на жалкую клячу, а Оузера запустить в ханские табуны: у степняков высоко ценились лошади достаточно рослые, чтобы выдержать вес тяжелого воина в полном вооружении. Однако начальник конвоя капитан Глом возразил на это, что Джориан тяжелее всех в отряде. Если взгромоздить его на отслужившую свой век низконогую савраску, клячонка, не ровен час, сдохнет, и придется им дорогой покупать или красть другую верховую лошадь. В конце концов Бракки оставил под Джорианом Оузера, предупредив Глома, что тот головой отвечает за жизнь скакуна.

Итак, они кружили по горам. Дни проходили за днями, все круче уходили ввысь поднимающиеся справа вершины и все богаче становились покрывающие их снежные шапки. Это был центральный хребет Эллорны. Отряд пробирался вдоль новарской границы, стараясь держаться южных предгорий. Поглядывая на вздымающиеся слева лесистые кряжи, Джориан не сомневался, что, если бы только ему удалось преодолеть две-три сопки, он оказался бы на землях Тарксии.

А что потом? Тарксия, присоединившаяся к союзу против Ксилара, может статься, его и не выдаст. Но нет ни денег, ни оружия. Золото, похищенное в Реннуме Кезимаре, меч, кинжал, лук, кольчугу, даже зеленого божка – все отняли. В Тарксии, которая находилась от Ксилара дальше, чем любой из Двенадцати Городов, он никого не знал.

Джориан твердил про себя единственное слышанное от Карадура тарксийское имя – волшебник Вальдониус. Поскольку план доставить Ларец Авлена в Метуро, по всей видимости, провалился, Джориан мог свободно заниматься чем ему вздумается. Однако неплохо было бы убедиться, что заклятие снято, и сообразить, что же все-таки делать дальше. Как бы там ни было, решил он, а Вальдониус Тарксийский для начала вполне сойдет.

Первые несколько дней после отъезда из Истхойна Гендинги-конвоиры почти не разговаривали со своим пленником. Они не обижали Джориана, просто относились к нему так, как бесчувственный, но рачительный хозяин относится к домашним животным. Конвоиры следили за тем, чтобы довезти Джориана в целости и сохранности, потому что увечья могли значительно снизить ценность пленника, но выслушивать от него всякую ерунду они вовсе не собирались.

К тому времени, когда отряд, оставив позади швенские равнины, вступил на плоскогорье Эллорны, кипучая натура Джориана растопила лед недоверия. Очень помогло то, что Джориан свободно говорил по-швенски и никогда не упускал случая пошутить. К тому же, желая возбудить интерес Гендингов, он шел на всевозможные уловки. Наблюдая, например, как стражники разбивают лагерь, Джориан словно бы вскользь заметил:

– Эти горы точь-в-точь как горы Козьей Кручи, что лежат на сотни лиг к югу отсюда. Они напомнили мне времечко, когда кузнец-чародей задумал остудить свой докрасна раскаленный клинок, вонзив его мне… Да, впрочем, это вам неинтересно.

– Что ты там завел? – встрепенулся Глом. – Давай рассказывай.

– О, вы, кочевники, известные всезнайки, что бы сидень ни сказал, все равно не поверите. Зачем вам мои сказки?

– Мы тебе не позволим разжигать наше любопытство, а потом нас же и дразнить, – это первое, – сказал Глом. – А теперь рассказывай, или, клянусь штуковиной Грайпнека, вот придушу тебя арканом, живо тогда заговоришь.

– Ну, так и быть, – сказал Джориан и принялся расписывать свое приключение с Ритосом-кузнецом.

К тому времени, когда они забрались в самое сердце Эллорны, у Гендингов вошло в привычку требовать по вечерам:

– Джориан! Расскажи историю!

Глом никогда на забывал убедиться, что по меньшей мере два стражника постоянно с оружием наготове охраняют Джориана. Он разбил ночь на дежурства, во время которых двое кочевников охраняли Джориана, а двое других несли общий караул.

– Мы, – пояснял Глом, – можем наткнуться на медведя-шатуна, а на высокогорье живут пещерные люди, они нападают иногда на малочисленные отряды. Слава Грайнеку, нас этим не возьмешь, но нужно быть готовыми отразить нападение.

Однажды Джориан уловил обрывки разговора, которые навели его на подозрение, что в скором времени отряд повернет к югу и горными тропами двинется в Боуктис. Следовательно, если он хочет добраться до пределов дружественной Тарксии, самое время рвануть в бега. Этим вечером, рассказывая историю, Джориан превзошел сам себя.

– Вот заиметь бы мне мозги, как у кортольского короля Фузиньяна, – начал он, – так я б от вас, тупиц, давным-давно удрал, но, увы! Боюсь, я вас ни капельки не умнее. Помните, я третьего дня рассказывал про Фузиньяна, сына Филомена Доброхота? Росточку он был небольшого, однако живой да смышленый, за что и получил прозвище Фузиньян Лис. Я тогда еще рассказывал о временах, когда он посеял Зубы Гримнора и был изгнан из Кортолии.