Башня

Пилот кивнул, шевельнул ручку управления, как будто она была такой хрупкой, что могла сломаться у него в руке.

Башня поплыла в их сторону. Лица внутри стали отчетливей. Качка и вибрация усилились.

– Ближе нельзя, – крикнул пилот. – Стреляй отсюда.

Люди внутри зашевелились, отбежали в сторону. Какой-то огромный детина – это был шеф пожарной охраны – подгонял их, размахивая руками.

Кронски установил пушку и попытался прицелиться. В прицеле мелькали то сверкающий шпиль башни, то ряды нетронутых окон ниже банкетного зала. «Да, ну и в дерьмо же он влип! »

Он напряг голос и заорал изо всех сил:

– Какого хрена, ты что, не можешь не дергаться?

Из зала было видно напряженное лицо Кронски. Наконец пушка выстрелила. В жутком реве моторов выстрел не был слышен, но тонкую стрелу гарпуна все увидели сразу. Он влетел в окно, ударился о противоположную стену и, сверкая, отлетел на пол.

Шеф пожарной охраны и несколько официантов бросились и крепко ухватили гарпун и линь.

Вертолет закачался и начал удаляться, на ходу распуская линь.

Кто-то завизжал. Пример оказался заразительным.

29 18.41 — 19.02

Постовой Шэннон с четырьмя швами под свежей повязкой на лице уже снова стоял с Барнсом у барьеров.

– Мне доводилось читать про такое, – сказал Шэннон, но мог бы ты поверить, что однажды увидишь это собственными глазами?

Он обвел широким жестом площадь, паутину шлангов, мечущихся пожарных, дым, валивший из разбитых окон на фасаде здания, столб дыма у вершины Башни и высоко в небе вертолет, казавшийся рядом с гигантским зданием невероятно крохотным.

– Ах ты, ирландская гиена, – сказал Барнс, но в его голосе не было злобы.

– Да, недурной костерок, – сказал Шэннон, – в самом деле. – Он помолчал. – Ну да, Фрэнк, я знаю, что это звучит кровожадно, но это факт. Почему всегда сбегается столько людей? Потому что этот огромный костер возбуждает, потому что тут попахивает адским пламенем.

– А ты что ощущаешь на месте тяжелой аварии? – спросил Барнс. – Когда вокруг валяются трупы? И всюду лужи крови?

– Ну нет, это совсем иное. То всегда происходит из-за людского безумия. Но здесь – здесь нечто великолепное. Ты только посмотри! Пламя достает уже до половины этого чудовищного домины! Видишь?

– Вижу, – ответил Барнс, и, немного помолчав, добавил: – Единственное, что приходит мне в голову, это «Готтердаммерунг».

- Выражайся по-английски, ты, черная рожа.

- Пожар Балгаллы, – ответил Барнс, – царство Богов, которое превратилось в пепел.

Шэннон помолчал, не отрываясь глядя наверх.

– Это жутко, – наконец сказал он, – но великолепно.

Нат, прижимая телефонную трубку плечом и держа в руках рацию, сказал, ни к кому не обращаясь:

– Пока все идет хорошо. Там, наверху, поймали и привязали линь. Вертолет возвращается на крышу Торгового центра.

Тим Браун воскликнул: – Слава Богу!

Вынув полупустую пачку сигарет, он посмотрел на нее и, внезапно решившись, швырнул ее всю в корзину для мусора.

– В жизни не будет лучшего повода бросить это к черту, – сказал он.

Патти сидела, молчала и слушала. Теперь она радостно улыбнулась.

Гиддингс сказал:

– Первая половина битвы выиграна. Теперь вторая...

– Вы правы, – подтвердил Нат, и вдруг не выдержал: – Но если бы мы не выиграли первую, черт вас всех подери, сейчас оставалось бы только сидеть сложа руки. – И снова закричал в трубку: – Да, губернатор?

– Допустим, все получится, – говорил губернатор, – что будем делать дальше? Мне, к счастью, еще никогда не приходилось пользоваться спасательным поясом, я не имею об этом никакого понятия. Знаете, ветер и все такое. Безопасно ли это для женщин?

– Нужно просунуть ноги в два отверстия, – сказал Пат. – Человек оказывается как будто в мешке. Достаточно закрыть глаза и крепко держаться. – Он умолк, потом произнес торжественно и серьезно: – Но вам придется кое-что предусмотреть, кто и в каком порядке поедет и тому подобное...

– Первыми – дамы. Это мы уже решили.

– Мистер губернатор, каждый рейс с крыши Торгового центра и обратно займет какое-то время. Скажем, минуту. У вас там около ста человек, возможно, половина из них женщины. Все это займет в лучшем случае около часа, это только переправа женщин и еще час, пока сможем спасти всех мужчин. Ждать придется долго, и будет лучше, если вы установите очередность...

Тут в канцелярии раздался чей-то голос и Нат запнулся.

Губернатор сказал:

– Отлично, Джек. – И потом Нату: – Сенатор Петерс предвидел, что вы скажете. Я боялся, что он принялся вырезать из бумаги фигурки, но он, оказывается, приготовил бумажки с номерами для жеребьевки.

Нат кивнул и улыбнулся: – Хорошо, – и добавил: – Там найдется кому следить за порядком?

– И над этим мы уже работаем, – Губернатор помолчал. – Два часа? Так вы считаете?

– Возможно и меньше, – ответил Нат, – но ведь все должно идти потихоньку-полегоньку, иначе...

Рация затрещала.