Башня

Его посадили на стул, притянули ремнем к спинке. Ремень, стягивающий руки, сняли, но надели наручники. На ногу тоже надели наручник с цепью. На другом конце цепи был полуметровый кусок рельса. Братишка спросил, нужен ли он еще. Доктор ответил: нет,– и Братишка ушел, а Доктор достал из дипломата шприц и ампулу десятипроцентного раствора тиопенталнатрия, зарядил шприц. Осталось дождаться Седого и приступать. Доктор вытащил из кармана пачку сигарет и закурил. Мертвенным, неживым светом заливала помещение «летучая мышь», освещала бетонные стены со следами опалубки. Шумно дышал пленный. Доктор сидел, курил, думал: вот ведь хрень какая! Мог ли когда-нибудь – десять, пять, да хотя бы два года назад. мог ли я представить себе, что буду сидеть в старом финском форте на острове в Ладожском озере и хладнокровно готовиться к умерщвлению человека? Не мог. Потому что – бред. Потому что так не бывает. Потому что невозможно. Но оказалось – бывает. Оказалось – возможно. Доктор, бывший хирург из районной больницы, сидел и курил, стряхивал пепел под ноги и смотрел на человека, которого он скоро должен будет умертвить.

Седой подошел к двери и постучал. Открыл Зоран. Он был бос, в джинсах и легком бронежилете, надетом на голое тело. Под мышками Зорана висели два пистолета. Седой подумал вдруг, что никогда не видел, чтобы Зоран улыбался.

Зоран ничего не спросил, заглянул к Полковнику, сказал: Седой,– и пропустил Седого. Седой вошел в каморку, которую занимал Полковник. Полковник сложил в стопку какие-то бумаги, предложил:

– Присаживайся, Игорь Дмитриевич.

– Благодарю,– Седой присел на табурет.

– Что – уже допросили Робинзона?

– Нет,– ответил Седой.– Но ситуация складывается не очень хорошая.

– Слушаю.

Седой быстро и точно обрисовал ситуацию. Завершил словами:

– Думаю, вам следует немедля покинуть остров. После недолгого размышления Полковник согласился:

– Да, надо уходить. Катер готов?

– Через пару минут будут готовы оба катера и гидроцикл.

– Это еще зачем?

– Выпустим в качестве ложных целей.

– Толково,– одобрил Полковник и повернулся к Зорану: – Собираемся.

Седой проводил Полковника и поднялся в каземат. Внутри было темно, и только в дальнем конце из-под стальной двери пробивалась полоска света. Подсвечивая себе фонариком, Седой шагал, и его шаги отдавались гулким эхом. Он подошел к двери, стукнул в нее кулаком. Дверь распахнулась. На пороге стоял Доктор.

– Вспомнил! – произнес Доктор возбужденно.– Я вспомнил.

– Что? – спросил Седой.

– Я вспомнил, где я его видел.

– И где же?

– В телевизоре… Вчера в телевизоре.

– Ну-ка, ну-ка,– произнес Седой.– Расскажите по порядку, Доктор.

– Вчера я ездил в Сортавалу. Ну, вы знаете зачем.– Седой кивнул.– Там зашел пообедать в кафешку. А в кафешке телевизор. Так вот – этого героя показывали в новостях. Сказали: террорист, убил эстонского эсэсмана на рынке. За него объявлено вознаграждение в размере десяти тысяч евро. Седой выругался.

– В чем дело? – спросил Доктор.

– Извините,– ответил Седой.

В каземат вошел Ворон. Седой взял его под руку, отвел в сторону, пересказал слова Доктора. Ворон тоже выругался и сказал:

– Да, пожалуй, прав Полковник – это операция внедрения.

– А может, как раз наоборот? – возразил Седой. Доктор за спиной спросил:

– Ну что – начинаем? Седой резко обернулся:

– Отбой, док.Теперь этот камрад нужен нам живым.

Доктор посмотрел на «камрада» – в свете китайской лампы лицо Ивана выглядело совершенно безжизненным. Впрочем, подумал Доктор, мы тоже выглядим не лучше.

На исходе ночи Ворон и Братишка вновь отправились на встречу с исчезнувшей двойкой. На точку вышли в заданное время. Около получаса дрейфовали неподалеку от берега. А потом глазастый Братишка обратил внимание на ворон, которые кружатся над лесом. Подошли. На разведку пошел Ворон. Спустя час вернулся, принес страшную весть: оба – Сайгон и Носик – убиты.

Иван бредил. В бреду разговаривал с отцом, с Лизой, Германом Петровичем… Он видел Жильца. И Терминатора. И Борю-в-Авторитете. Видел трехлепестковый наконечник стрелы, пробивший рюкзак. И черную, с пеной, воду, бегущую вдоль борта катера – воду, в которой его топили… Много чего видел он в горячечном своем бреду.

Рядом с Иваном почти постоянно кто-то находился – Братишка либо Плохиш, часто заходил Доктор. Двое суток Иван балансировал между жизнью и смертью, на третьи произошел перелом. Иван открыл глаза и увидел над собой серый бетонный потолок. Он смотрел на потолок и узнавал все пятна и трещинки на нем. Он не понимал, откуда это узнавание. Такое, подумал он, бывает во сне. Когда, например, тебе снится, что ты идешь по незнакомому городу, но все узнаёшь и всегда точно знаешь, что увидишь за следующим поворотом. Иван повернул голову налево. На ржавеньком крюке, торчавшем из стены, висел аккумуляторный фонарь с матовой лампой. Больше не было ничего. Он повернул голову направо и встретился взглядом с мужчиной. И этот мужчина тоже был знаком Ивану, но почему-то Иван не мог вспомнить, как его зовут.

Мужчина улыбнулся и произнес:

– Как вы себя чувствуете, Иван Сергеевич?

– Спасибо.

– А морсу хотите клюквенного?