Башня

Иван призадумался: а не покинуть ли это место скромно, по-английски? Понятно, что это не так-то просто. Но если включить соображалку, то, глядишь, что-нибудь и придумается. Иван стал прикидывать, что можно сделать. Это казалось тем более реально, что Доктор начал его «выгуливать». На прогулку он выводил Ивана с наступлением темноты. Иван полагал, что это делается для того, чтобы он поменьше видел и не пересекался с «коллегами». При этом один из «коллег» все время держался неподалеку. Демонстративно не выпускал автомат из рук. Постоянно крутилась рядом овчарка.

И все-таки Иван начал планировать побег. однако сложилось все по-другому.

Однажды вечером, когда Доктор с Иваном дышали воздухом, подошел Седой. Поздоровался, остановился. Дежурно поговорили о погоде, о потеплении. Потом Седой сказал Доктору:

– Мне бы, Доктор, перекинуться с товарищем Робинзоном парой слов.

Доктор отошел. Седой, глядя вслед Доктору, сказал:

– Может, присядем? – Он указал на грубую скамейку под кривой сосенкой. Присели.

– Иван Сергеич,– сказал Седой,– вы давеча спрашивали про Германа Петровича.

– Да. Вы с ним общались?

– Нет. Мы навели справки.

– Как он? – спросил Иван.– Он арестован?

– Нет,– сказал Седой.

– Ну слава богу.

– Он убит.

Несколько секунд Иван ошеломленно молчал, потом произнес:

– Как? Когда?

– В тот самый вечер. При штурме квартиры эстонскими эсэсманами. Он встретил их с оружием в руках. Убил офицера и одного из жильцов. Видимо, того, о котором вы говорили. Потом сам был застрелен… Вот так, Иван Сергеич.

Ивану хотелось закричать. На Седого. На Доктора. На овчарку. И на бойца с обрезом ППШ, что «гулял» поодаль. Вскочить и закричать зло, матерно. Он не вскочил. И не закричал. Он сжал кулак и стиснул зубы.

В этот момент в нем что-то переменилось.

На пятый день пребывания Ивана на острове Доктор куда-то уехал. Он сказал: меня не будет день-другой. Вы уж, Иван Сергеевич, воздержитесь от самостоятельных прогулок. Это означало: сиди в своей норе и носа не высовывай. Иван пожал плечами: воздержусь. И весь день пролежал на кровати, читал «Легенду об Уленшпигеле». Если Ивану нужно было в туалет, он стучал в стену. Тогда приходил Братишка. Он же приносил поесть. Бубнил при этом: вот ты мне чуть руку не отгрыз, а я тебя кормлю! Вот какой я человек золотой!

У Братишки были приблатненные манеры, но Иван заметил, что это манера поведения, а не внутренняя сущность.

Доктор вернулся в тот же день вечером. Был очень мрачный.

– Что-то случилось, Доктор? – спросил Иван.

– А?.. Ничего не случилось.

– А мне показалось. Доктор перебил:

– Не обращайте внимания.

– Ну, извините.

– Не извиняйтесь. Я, собственно… Впрочем, не стоит. И вообще, время прогулки.

Доктор и Иван вышли из каземата. Был поздний весенний вечер, солнце уже село, но еще догорал закат на западе, а на северо-востоке взошла луна. Нереально крупная, она висела над скалами, над вершинами сосен, заливала все бледным светом. Вода в озере лежала неподвижно. Иван и Доктор остановились на скале.

– Противно,– произнес вдруг Доктор.– Противно, когда видишь – вот негодяй, мразь, насильник. А сделать ничего не можешь.

– А почему не можешь-то?– спросил Иван.

– Мы. – Доктор осекся. Потом попросил: – Дайте и мне сигарету.

Иван дал. Щелкнул зажигалкой. Пламя осветило впалые щеки Доктора. Доктор прикурил, выдохнул дым. Сказал:

– Я вам сейчас скажу то, что, вообще-то, говорить не должен: мы не имеем права проводить операции в радиусе сорока километров от базы. понятно?

– Понятно,– кивнул Иван.– А он, негодяй этот, кто таков?

– Чеченец. Местный, так сказать, феодал. Он уже не первую девушку тут изнасиловал.

– Понятно,– сказал Иван.– Ваша знакомая?

– В каком-то смысле… Бывшая пациентка. Иван потушил сигарету.

– А что,– спросил он,– наказать этого феодала никак нельзя?

– А как?

– Я не знаю. Но – вы-то! Вы – тайная вооруженная сила. И не можете казнить одного насильника?

Доктор сильно затянулся, произнес с болью:

– Чтоб он шею себе свернул на этом мотоцикле.

– Байкер? – спросил Иван.

– Гоняет на своем «Харлее», как черт. Джигит, блядь! – Доктор выщелкнул недокуренную сигарету.– И ведь не разобьется никак!.. Вся надежда, что ингуши ему голову отрежут.

– А при чем здесь ингуши?

– Да у него был конфликт с местными ингушами. Они ему обещали голову отрезать.

– Очень интересно,– сказал Иван.– А расскажите-ка, Доктор, поподробнее.

– А чего рассказывать? Чеченец – феодал. Да он не один – целый клан. У них угодья, ферма, лесопилка. Как водится – торговля левой водкой, наркотой… Рабы.

– Рабы? – переспросил Иван.

– Рабы,– подтвердил Доктор.– У них это непременно. Поместье что твоя крепость, с властями все схвачено.

– А что ингуши?

– У ингушей тоже клан – шесть братьев их здесь обосновались. Бизнес большой: кафе, магазины, лесопилка, левая водка и, конечно, наркота.

Иван затянулся, спросил:

– У ингушей тоже рабы?

– А как же? У них у всех – рабы.

– Это точно,– процедил Иван. И замолчал. Стиснул зубы и замолчал.