Башня

В течение двух ближайших суток трое участников демонстрации покончили с собой, двенадцать попали в психбольницы. Власти даже не пытались скрыть факт применения загадочного «спецсредства». Напротив – благодаря грамотно организованной информационной кампании об этом узнала вся страна. История мгновенно начала обрастать слухами. Говорили, что с ума сошли все участники демонстрации. Говорили, что почти все покончили с собой и так далее. В желтой прессе «спецсредству» дали название «Ужас». В действительности прибор имел другое, куда более скромное и прозаическое название – «Генератор биоволны». Однако название «Ужас» прижилось – вероятно, потому, что весьма точно передавало эффект от его применения. И даже разработчики «спецсредства» стали называть свое детище именно так.

До конца две тысячи десятого «Ужас» применяли еще трижды. Всякий раз пресса смаковала подробности, запугивала, запугивала, и вскоре несанкционированные митинги и демонстрации в стране пошли на убыль.

В ноябре 10-го был опубликован специальный доклад Госдепа США о правах человека в мире. Обычно ежегодный доклад представляют публике весной. Поэтому специальный, внеплановый доклад стал сенсацией. Общественности его представили госсекретарь Кондолиза Прайс и ее помощники Каролина Хамилтон и Барри Лоукрон. Сто сорок страниц доклада были посвящены ситуации в России. Из них следовало, что хуже, чем в России, не бывает. Это была отмашка. С нее началась кампания, которая завершилась той самой веточкой в руке Бори Б.

Ежедневно в СМИ «свободного мира» стали появляться десятки статей и передач о России. Об угрозе гуманитарной катастрофы в этой стране.

А в ноябре-декабре 2010 года в стране одна за другой произошли три крупные техногенные катастрофы. Первой стало столкновение двух поездов под Нижним Новгородом. Грузовой состав, перевозивший химические удобрения, врезался в пассажирский поезд. Погибли около двухсот человек. Спустя два дня случилась авария на Балаковской АЭС. И хотя обошлось без жертв, шума было много. В самом начале марта произошел пожар на нефтеперерабатывающем комбинате в городе Кириши. Пожар было видно из космоса. Комбинат еще пылал, когда в «Таймс» появилась статья о непредсказуемости развития ситуации в России. В те рождественские дни в связи с положением в России было созвано экстренное заседание Совета Большой Европы. Европейская общественность била в набат, требовала принять экстренные меры в отношении России и обеспечить безопасность Европы и мира. Истерия нагнеталась. Американцы в это время бомбили Венесуэлу. Истерия достигла пика, когда в новогоднюю ночь произошел взрыв на артскладах ВМФ под Мурманском. Взрыв нескольких тысяч тонн снарядов, ракет, торпед зафиксировали все сейсмические станции. После этого ООН выступила с заявлением «О положении в России». Один из пунктов этого документа рекомендовал ввести на территорию России ограниченный контингент миротворческих сил ООН для контроля за особо важными потенциально опасными объектами. Государственная Дума РФ отмалчивалась более двух суток. А потом разразилась многословным документом, который при большом количестве замечаний. фактически одобрил вторжение.

Четвертого января 2011 года началась Оккупация.

«Миротворческие» силы вторглись в Россию с нескольких направлений. Все соседи России любезно предоставили территорию своих стран для интервенции. Исключение составили Белоруссия, Финляндия, Китай. Зато через страны Прибалтики, через Грузию и Украину «миротворцы» хлынули потоком.

Однако отнюдь не везде вторжение проходило гладко. В Калининградской области батальон морской пехоты вступил в боестолкновение с «миротворцами» из Польши и Литвы. Министр обороны Литвы закатила истерику, когда «элитный» литовский спецназ был отрезан от своих и позорно сдался русским ванькам. В ЛВО два экипажа вертолетного полка вышли из повиновения и атаковали колонну эстонских «<миротворцев». Прежде чем натовские «фантомы» растерзали оба вертолета, они успели сжечь всю колонну. Министр обороны РФ Сундуков рассылал грозные приказы, предписывающие не вступать в столкновения с «миротворцами». При этом министр подчеркивал, что задача вооруженных сил – «обеспечивать нерушимость границ государства, его территориальную целостность и суверенитет». На третий день оккупации прямо на службе застрелился заместитель министра. В народе, однако, ходили слухи, что он не застрелился, а был убит, когда шел убивать министра-предателя. В войсках пили. Дисциплина, и так не ахти какая, стремилась к нулю. Дезертирство среди солдат срочной службы стало повальным. Уходили с оружием, сбивались в банды, беспредел творили страшный.

Народ – отнюдь не по классику– не безмолвствовал. Возмущался народ. В очередях за гуманитаркой. Ее в те дни раздавали щедро. Возмущался народ, а гума-нитарку брал. В реальный протест возмущение почти никогда не выплескивалось. В крупных городах властвовали «Кавказы» и «Ужасы» – не забалуешь. А провинция уже давно жила своей собственной жизнью, в которой царили полная безнадега, нищета, скотство и пьяное отупение.