Башни земли Ад

— Лет триста, по нашим сведениям, но, вероятно, больше.

— Гм. На такие деньги можно устроить крестовый поход в Антарктиду, насыпав дамбу через весь Тихий океан. А адепты надежные?

— Если считать Мелюзину надежным адептом, то — да.

— Вальдар. — Дюнуар сбился с шага. — Ты имеешь в виду фею Мелюзину?

— Да, — скромно ответил Камдил. — Ни с какими другими Мелюзинами пока не знаком.

— Я поражаюсь. Липнут они к тебе, что ли. Я уже сколько лет в Институте. Ну, призраки, духи там всякие. Этой братии навидался. Что ж к тебе этих Мелюзин с Мерлинами как магнитом тянет? С чего бы вдруг?

— Сам гадаю, — признался Камдил. — Хотя Мелюзина как раз сказала, что я должен об этом знать. Вероятно, какие-то родственные связи. Может, Камдилы, как и Плантагенеты, в родстве с Лузиньянами? Хотя мне ни о чем таком неизвестно.

Честно говоря, меня сейчас другое заботит, но это, как говорят на Руси, дележ шкуры неубитого медведя. Если этот самый Урсус выдаст нам эдакую уйму серебра, то, введя его в оборот, мы обесценим имеющуюся в ходу наличность до критически малой величины. Но тут уже поживем — увидим.

— …И вот, знаете, дружище Вальдар. Я бы сейчас с удовольствием вкусил пиренейской ягнятины с финиками, приготовленной в лимонном соусе. Потом свининки дю нуар — фаршированную ножку с трюфелями, или сладкую телятинку, карамелизированную в вине Мори. А вот что бы из вина? Бургундия ведь славится винами, — рассуждая о местных деликатесах, граф Косса становился велеречив и благостен, и даже черти в аду не поминались им через слово, ни полностью, ни частями.

— Затрудняюсь ответить, — склонил голову Камдил, — но впереди уже видны башни Дижона. Уверен, герцог с радостью ознакомит вас с сокровищами своих винных погребов.

— Клянусь петлями ворот святого Петра, да не заржавеют они во веки веков, если он не сделает этого, я и этот… Теофил, что ты спишь, чем ты занимался всю ночь, грешник? Ну, не важно. Я и это чучело в образе кардинала в один голос предадим этого герцога анафеме, как врага христианской церкви.

Кафедральный собор Дижона был переполнен добрыми прихожанами, ибо сегодня паству ожидало замечательное представление: сразу два кардинала, один за другим, должны были нести слово Божье в массы. По жребию первым вещать досталось преосвященному Теофилу, и он говорил много, долго, украшая речь обширными цитатами и ссылками на церковных авторитетов, так что публика, внимавшая его словам, успела вздремнуть. Его высокопреосвященству пришлось кашлянуть, чтобы возвратить паству из горних высей на церковные лавки.

Балтасар Косса не взошел, а буквально взлетел на амвон и уперся в него руками так, что людям знающим показалось, будто сейчас кардинал скомандует: «На абордаж!». Однако команды и обычного за ней гиканья и свиста не последовало. Но после традиционного вступления кардинал заговорил тем самым голосом, который не так давно лучше всякого кнута гнал его отчаянных головорезов на борт вражеского судна.

— Мой преосвященный собрат говорил много и умно. И поэтому я скажу о простом, ибо без простого не понять сложного. Уверен, что все, пришедшие сюда, как минимум раз за сегодняшний день уже прочли «Отче наш». Я прав?

Публика возбужденно зароптала.

— Да, я знаю, что я прав. Вы же все тут — добрые христиане. Вы гордитесь, что вы добрые христиане. И всякому, кто придет к вам и спросит вас о вере, вы скажете, что вы добрые христиане. Но… — Кардинал поглядел исподлобья на прихожан. — Несчастные, что дает вам право думать так?

Что дает вам право носить знак смерти и воскрешения Господнего? Вы, как те невежды, те фарисеи, которые, узрев Христа, сына Божьего, посланного в мир, дабы спасти детей Адамовых, не признали его и гнали прочь.

Они так же гордились своей любовью к Богу и так же были глухи и слепы. Души их были — врата с засовами, и на сердце лежали скрепы железные. Вы бубните себе под нос слова молитвы, отдаете малую лепту в храм Божий и уже потому числите себя христианами.