Башни земли Ад

Кто-то из тех, кто близок мне, кому я верю, предал меня, как сребролюбец Иуда великого учителя правоверных, ниспосланного Аллахом пророка Ису. — Тамерлан впился недобрым взглядом в собеседника. — Хорошо, что я не подозреваю тебя, мой драгоценный собрат, ибо ты разумный человек, и потому осознаешь, чем тебе и стране твоей грозит это мое поражение. Теперь, когда Тохтамыш уничтожил моих людей, он может, ничего не опасаясь, идти на Самарканд. Этот выродок, этот червивый плод великого Чингизова древа знает, что я не могу оставить столицу без защиты, и в то же время понимает, что я слишком увяз здесь, готовя поход в твою защиту против коварных змеев морских, венецианцев. Куда бы я теперь ни пошел, я не могу ударить в полную силу. Тохтамыш знает, что я не оставляю соратников, точно так же, как не щажу врагов, ведь стоит мне уйти, и Баязид, и Венеция набросятся на тебя, мой достойный собрат, со свирепостью хиндских тигров. А потому я верю тебе, василевс, ибо нет для тебя жребия хуже, чем обмануть мое доверие.

— Но что же ты намерен делать? — пытаясь сменить тему, спросил император.

— Как всегда и во всем уповать на милость Аллаха, — отрезал Тимур. Он замолчал и отвернулся в сторону поля, где воздвигалась новая башня из отсеченных голов, и глашатаи во весь голос выкрикивали имена приговоренных, откуда они родом и однообразно: «Так случится со всяким, кто станет противиться воле Повелителя Счастливых Созвездий, да хранит его Аллах, милостивый, милосердный».

Тамерлан обвел взглядом притихшие трибуны. Должно быть, никогда прежде представления на ипподроме Константинополя не проходили в такой гнетущей тишине. Надрываясь, кричали глашатаи, плакали и голосили от ужаса жертвы в ожидании последнего мига. Меч со свистом рассекал воздух и тупо бил в массивную деревянную плаху. Удовлетворенно хекал палач после каждого удара. Трибуны оставались безмолвными.

— Твоему народу тоже не нравится мое увеселение. Всякий глупец считает, что он будет жить вечно. И потому не видит радости в том, что нынче смерть обошла его стороной.

Все эти люди, — Тимур обвел рукой замерших от ужаса ромеев, — либо непроходимые тупицы, либо смутьяны, что, впрочем, одно и то же. Только непроходимый тупица восстает против моей воли. Этим людям стоило бы кричать от счастья и благодарить судьбу, что не они сегодня обречены на смерть. Будь я на твоем месте, дражайший мой собрат, я бы достойно проучил самых дерзких из твоих подданных, дабы внушить страх и почтение всем прочим. Ты чересчур снисходителен к ним, Мануил. Те, кто не знает, как может быть иначе, не умеют ценить счастья, выпавшего на их долю.

— Я живу и правлю по закону, освященному веками. Великий император Юстиниан, подаривший народу ромеев свой кодекс, говорил, что, если государь не чтит Закон, государя не будет чтить и последний из его подданных.

— Государь и есть Закон, — покачал головой Тамерлан. — И если он поступает с оглядкой на то, что будет угодно какому-то водоносу или пастуху, то император ли является властителем этой черни или же чернь правит императором? — закончив фразу, Повелитель Счастливых Созвездий повернулся и направился к выходу из ложи. — Подумай над этим, Мануил, — не оглядываясь, бросил он. — Подумай, пока на челе твоем венец кесарей и рука еще отягощена державой.

Хасан Галаади поклонился василевсу и вышел вслед за Тимуром. На какой-то миг взгляды императора и дервиша встретились, но они постарались тут же отвести глаза, чтоб, не приведи Бог, кто-либо не заподозрил их в сговоре.

Тамерлан, насупившись, шел между рядами вышколенных аскеров, охранявших вход в ипподром и весь путь от него к воротам. Хасан Галаади неслышно ступал чуть поодаль Великого амира, зная, что Повелитель Счастливых Созвездий ничего никогда не упускает из виду, когда понадобится, он непременно призовет не в меру разумного дервиша пред свои грозные, но ясные очи. Тимур, несмотря на хромоту, шел быстро, думая о чем-то, известном лишь ему и Аллаху. Не доходя совсем немного до ворот, он остановился и обернулся к своему наперснику.

— Скажи, многомудрый Хасан Галаади, кто изрек об этом городе: «Благословен будет повелитель, и благословенно будет войско, которое овладеет Константинополем: рай Господень откроется им».

— Ходжа Ильхан ибн Умар, именуемый также Ходжа Атлы. Что означает «наездник-ходжа».

— Ходжа-наездник, — повторил Великий амир. — Вот прекрасный образец истинно верующего, для которого слово обращается в деяние, а не деяние рассыпается в слова.

— Ходжа Атлы был восхищен красотой города и мудростью народа его. Но это было две с половиной сотни лет тому назад. Вскоре после смерти блаженного Ильхана ибн Умара, мир праху его, войско рыцарей-франков ворвалось в город, разграбило столицу ромеев, истребило тысячи несчастных и даже посадило на трон непотребную женщину, опьяненную вином. Но открыло ли злодеяние сие путь в рай грязным нечестивцам?

— Ты сравниваешь меня с ними? — Тамерлан резко повернулся.

— Нет, владыка правоверных, это ты сравниваешь себя с ними.