– Заткнись! – Креслин проверяет клинок: вытер ли он его перед тем, как вложить в ножны. Юноша не помнит, делал ли это, но голубая сталь холодна и чиста. Он возвращает меч в ножны, а его чувства уже снова тянутся к ветрам.
В утреннем воздухе, отдаваясь звоном в ушах Креслина и разносясь над дорогой медно-серебристым эхом, слышится зов трубы. Она звучит ниже по склону, менее чем в трех кай. Это горн передовой группы кертанских всадников.
Ветра налетают со свистом, яростными порывами, грозящими сорвать тунику с тела.
«...дерьмо... дерьмо!»
«Интересно, – как-то отстраненно думает борющийся с духами и бичами небес Креслин, – у всех наемников такой ограниченный словарный запас?..»
Плотные серые и клубящиеся белые облака начинают собираться вокруг них и вокруг приближающихся всадников.
«...колдовство...»
«...про Чародея-Ветрогона нам не говорили...»
Скоро в налетевшей буре будет не видно ни зги. Креслин поспешно касается руки Мегеры:
– Все держитесь: за руки, за поводья, за что угодно...
Креслин шарахается в сторону, когда один из наемников с пронзительным криком «Нет, не могу!» разворачивает коня и сквозь плотный туман гонит его галопом назад, по направлению к вергренской дороге.
Мегера дотягивается до запястья командира и подтягивает его с конем ближе к себе. Остальные двое, хоть и дрожат в седлах, но следуют за Креслином, рыжеволосой и своим предводителем.
– Вон один! Скачет назад! – кричит кертанец. Эхо конского топота вязнет в плотном тумане.
– Осторожно. Это может оказаться ловушкой! – предупреждает другой.
«...проклятые чародеи!..»
Креслин, едущий первым вниз по склону, подальше от дороги, недоумевает: что повергло того наемника в такой ужас? Туман ничуть не страшнее множества сотворенных им снежных бурь, и уж всяко не такой холодный... Да где же всадники?
«...копыт не слышишь?»
«...вроде к северу от дороги...»
«...а по-моему, там...»
Медленно, руководствуясь не зрением, а указаниями ветров, Креслин нащупывает путь в обход кертанского отряда к перевалу. Сделав глубокий вздох, он тянется выше, захватывает потоки холодного воздуха и направляет их в гущу уже собравшихся облаков. Юноша поневоле морщится, чувствуя, как образуется лед.
Крупные градины со стуком падают на землю.
«...демоны...»
«...проклятый капитан... должен быть где-то здесь...»
Ноги Креслина дрожат, глаза горят, но даже сквозь мрак и туман он улавливает усмешку Мегеры.
Рука касается его запястья, и все тело наполняется теплом. Это Мегера, ее конь идет бок о бок с его гнедым. Дрожь в коленях унимается. Путникам еще идти и идти. Юноша отпускает град и глубоко вздыхает, чувствуя сквозь марево смыкающиеся стены перевала.
– Где... – начинает наемник.
– Заткнись! – резким шепотом обрывает его рыжеволосая. Хоть она и женщина, но страшит солдата ничуть не меньше.
Медленно пройдя еще кай, они начинают подниматься над озером тумана, и Креслин, отпустив ветра, оглядывается. Перевал и долина тонут в дымке, почти такой же белой, как физиономии троих наемников.
Креслин настолько устал, что едва успевает подхватить Мегеру – та неожиданно потеряла сознание и упала на шею своей лошади. Он пытается удерживать своего и ее коней рядом, но этому мешают объемистые седельные сумы.
Только сейчас юноша начинает понимать, чего стоило Мегере тепло, которым она одарила его в тумане. Преисполненный благодарности, он хотел бы знать, как снискать ее расположение.
Скоро предстоит спуск, придется ехать под уклон, и чтобы Мегера не упала, ее необходимо поддерживать. Спидларцы помогают юноше пересадить женщину на его коня. Его колени дрожат, но он крепко обнимает сидящую впереди Мегеру. Кто знает – может быть, ему больше никогда не доведется сжимать ее в объятиях.
Наемники выполняют все его распоряжения, но прячут глаза. Теперь один из них ведет лошадь Мегеры в поводу.
Когда они уже начинают спуск к дороге на Слиго, Креслин хмурится, задумавшись о том, почему ему удалось скрутить ветра без тех болезненных ощущений, каких стоила ему первая попытка?
Он поднимает глаза, смотрит на наплывающие с севера тучи, несущие холодный дождь, и уже в который раз глубоко вздыхает.
LIX
– Он одолел Бортрена? – с недоверием в голосе повторяет Хартор.
– Бортрен оказался глупцом. Его задача состояла лишь в том, чтобы помочь кертанцам. Правда, так или иначе трудно понять, как Креслин ухитрился проскользнуть мимо двух отрядов, перекрывавших дорогу в Слиго.
– Почему бы тебе не расспросить того стража, который унес ноги? Это была твоя идея, а теперь мы имеем дело с двумя вырвавшимися на волю чудовищами, – он поворачивается к выходу.
– Хартор.
Тот останавливается:
– Да, Дженред?
– Это была моя идея. Но в конце концов мы потеряли пятерых воинов и одного мага, а не целое войско. Послушай мы Бортрена, так, пожалуй, обошлись бы без потерь, да и виконт Джеллико не стал бы рвать и метать, как сейчас. Однако заметь, герцог не приставил к Мегере и Креслину собственных стражей.
Лицо Хартора остается бесстрастным.
– Давай сюда спасшегося! – приказывает Дженред. – Может быть, тебе стоит заняться погоней самому, в соответствии с истинным значением задачи?