Башни заката

После того, как источник порчи остался позади, естественные препоны – буераки, терновник и усиливающийся пронизывающий ветер – казались уже не такими страшными. Дорога, на которую мы наконец выбрались, тоже являла собой нечто вроде преграды – полосу взбаламученной и полузамерзшей грязи. Однако Гэрлок с ней кое-как справлялся.

Не знаю, заметил ли нас кто-либо, но я не видел никого, пока снова не оказался на хаулеттской дороге. На лугах по обе ее стороны паслись отары черномордых овец, а пастухи грелись у костров. Мы обогнали ехавший в одном направлении с нами фургон, а навстречу нам, в сторону Хрисбарга, прокатила старая карета.

Ни один из возниц не удостоил меня даже мимолетного взгляда.

XXIII

К тому времени, когда мы по той трясине, которая здесь именовалась дорогой, доковыляли-таки до городских окраин, уже начали сгущаться сумерки. С первого же взгляда стало ясно, что по сравнению с Хаулеттом даже зачуханный Хрисбарг сошел бы за блистательную столицу. Если в Хрисбарге тротуары были грубо сколочены из досок, тот тут ими даже и не пахло. Да что там тротуары – в Хаулетте и улиц-то настоящих не имелось. Местечко представляло собой хаотичное скопление неприглядных строений.

Однако добрались мы до Хаулетта вовремя: дождь и ветер усилились, а мой плащ превратился в ледяной панцирь. К счастью, почти сразу же по въезде в городок я увидел запущенную халупу с притулившейся рядом с ней сараюшкой. Как оказалось – гостиницу «Уют» с конюшней.

При виде этой конюшни Гэрлок издал ржание, не свидетельствующее о буйном восторге.

– Три медяка, и я поставлю его в стойло с другим горным пони, – заявил в дверях конюшни грузный здоровяк. Был там и мальчишка-конюх, возившийся с чьим-то седлом, но он в ответ на мой взгляд только пожал плечами.

На открытом пространстве стояли незапряженная повозка и экипаж – точно такая же карета, какую я встретил на Фритаунской дороге.

– А еще лучше – поставь-ка его сам, – сказал толстяк, получив требуемую сумму. – Эти проклятые пони лягают и кусают всех, кроме своих хозяев. Ступай в самый конец – там уже один стоит. Такой же, как твой.

Второй пони заржал, но, когда я поставил Гэрлока рядом с ним, умолк. Лошадки принялись принюхиваться одна к другой. Я спрятал посох в солому, расседлал Гэрлока и, пошарив вокруг, нашел старую щетку. К тому времени подошел и конюх, не тот пузан, с которым я разговаривал, а мальчонка.

– Зерно есть?

Паренек посмотрел на меня с недоумением, но медяк мигом сделал его понятливее. Он приволок побитую кадку с зерном, и я задал корму обоим пони. Убедившись, что Гэрлок устроен как надо, я счел себя вправе позаботиться и о своем ночлеге.

Стоило мне войти в трактир, как в нос ударила едкая смесь не самых приятных запахов – кислых овчин, немытых тел, прогорклого масла и дыма. Чтобы толком рассмотреть задымленное помещение, мне пришлось прищуриться. Прямо от широкой двери, в которую я вошел, тянулись длинные грубые столы с лавками по обе стороны. В дальней части зала, отделенной тонкой перегородкой, стояли квадратные столики из более темного полированного дерева.

Судя по числу гостей, «Уют» давал пристанище всем, кого нелегкая заносила в Хаулетт. На лавках за длинными столами мужчины и женщины сидели вплотную, плечом к плечу. На господской половине свободные стулья имелись, но немного, а незанятых столиков не было ни одного.

Названия своего трактир отнюдь не оправдывал. Попади сюда дядюшка Сардит, он, надо думать, долго перечислял бы все недостатки плотницкой и столярной работы. Снаружи строение выглядело обшарпанным и неуклюжим, а изнутри – и того хуже. Перегородки между простонародной и господской половинами были кое-как сколочены гвоздями, да так небрежно, что древесина местами расщепилась. В пору моего ученичества я и то мог бы смастерить все предметы здешней обстановки куда лучше. Во всем сквозили равнодушие и непродуманность. Скажем, служанки наверняка заработали немало синяков, задевая острые углы квадратных господских столиков. Что до столов для простонародья, то их вообще сработали из непросушенной древесины. Мне оставалось только диву даваться, глядя на это безобразие.

Морщась от шума, я довольно долго таращился поверх людских голов, но никто и не взглянул в мою сторону.

Наконец мне удалось высмотреть местечко на лавке за одним из простонародных столов. Протискиваясь туда, я ненароком задел локоть какого-то бородача, бросившего на меня злобный взгляд поверх кружки.

– Поосторожней, щенок! – рявкнул он.

«Где там эта подавальщица? Уснула, что ли? – слышалось вокруг. – Эй, милашка, еще меду…»

Запах этого меда не вызывал у меня ни малейшего желания его отведать. А вся обстановка в гостинице «Уют» – желания здесь задерживаться. Однако мне следовало подкрепиться. Жаль, что я не могу остаться на конюшне рядом с лошадками и утолить голод овсом или сеном. Увы – без трактира не обойтись.