Башни немецкого замка

– Ладно, пусть вертится, – сказал Кустовой. – Может, ему так легче размышлять о своем светлом будущем? Смерть для него, кстати, благо. Я бы не давал таким скотам высшую меру наказания. Пусть живут и радуются жизни на Крайнем Севере, на урановых рудниках, где зима одиннадцать месяцев в году. Ты гниешь, задыхаешься, мечтаешь о смерти, а она все не приходит. Вот это наказание. Такое я понимаю. А что такое смерть? Профанация какая-то.

– Ладно, не философствуй, – проворчал Вадим. – Поехали, скоро темнеть будет.

Горные зубцы остались слева. На покатые склоны взбирались еловые леса. Запах хвои заглушал все прочие.

Дорога вскарабкалась на холм, перевалила через покатый косогор. В долине чернели страшноватые скалы, сказочные чудовища. В разрывах между ними зеленели хвойники.

Вскоре местность выровнялась. Вдоль обочин выстроились пышные ели. Между деревьями чернели булыжники, вросшие в землю. Справа за деревьями синела впечатляющая круча. Леса взбирались на гору, обтекали каменные выпуклости, редели на подступах к вершине, голой как лысина.

Пленный снова заворочался. Он перехватил взгляды оперативников и презрительно оттопырил губу.

У Злобина как-то неприятно зачесалась спина. Бывает же такая напасть, свербит именно там, где не достать рукой.

Вадим прибавил скорость. Мало ли что, надо убраться от греха подальше. Но, если честно, не верил он ни в снайпера на горе, ни в фугас под колесами. Это было бы уже чересчур. Противник пусть и сильный, но не вездесущий. Если опасаться чего-то подобного, то главным подозреваемым станет полковник Василевич. Такая версия не могла быть принята даже в качестве бредовой.

– Что, майор, сдать меня хочешь своим чекистам-костоломам? – внезапно разжал губы Ткачук. – Не боишься, что я им расскажу про твои заигрывания с Верой Павловной? Я все видел, не отвертишься. Не разглядел врага, допустил преступную беспечность. А если это не беспечность, майор? Может, ты и нашим и вашим решил подыграть? Почему бы нет? Война еще не окончена. Неизвестно, кто возьмет верх. Так почему бы не подстраховаться?

– Заткнись, урод! – прорычал Вадим.

– Спокойно, командир, – пробормотал Кустовой. – Не слушай этого ренегата.

– Понравилась девица, майор? – изгалялся Ткачук. – А баба ничего была, могла себя подать, изобразить и скромницу, и куклу-очаровашку, и идейную комсомолку, мозги которой забиты марксизмом-ленинизмом. Артистка та еще. Залезла тебе в душу, да? Только вот таких кавалеров, как ты, она десятками стреляла. Среди них встречались и умники вроде тебя, и полные лопухи. Не боишься, майор, что подведут под тебя уголовное дело? Вроде и бред, но ты сам понимаешь, как это делается. А недоброжелателей ты наверняка имеешь. Они не прочь сдвинуть тебя с занимаемой должности, к теплой стеночке прислонить. Давай, майор, вези, поговорим с твоими костоломами.

– Командир, не останавливайся, – прорычал Кустовой. – Что ты сделаешь? Изобьешь его до смерти? Так он того и добивается, а у нас дополнительная морока будет. Не обращай внимания, блефует этот гад. На такой бред наши не клюнут.

Ткачук хрипло рассмеялся, потом подавился, стал кашлять, заткнулся.

Вадим кусал губы, вцепился в руль.

«Ткачук был прав, – подумал он. – Я повелся на бабу. Кабы не Станка со своими ночными прогулками, то еще неизвестно, чем закончилась бы эта романтическая история».

Дорога шла под уклон. На обочинах мелькали деревья.

– Не слишком ли мы разогнались? – с заметным беспокойством спросил Кустовой.

– Нет, не слишком. От быстрой езды мозги проветриваются, – ответил Злобин.

Что-то подспудно беспокоило его, но отнюдь не угрозы Ткачука, не химерическая опасность, таящаяся незнамо где. Было что-то еще. Оно мучило Вадима по мере роста дистанции между машиной и замком Форгарош.

Пленный снова что-то забормотал.

– Заткнись, скотина, пока рот не заткнули! – прорычал Кустовой.

Перспектива путешествовать с кляпом во рту Ткачука не устроила. Он замолк, снова завозился.

Они не уследили за пленником!

Ткачук и не пытался развязать руки. Из пола под передним сиденьем торчал острый кронштейн. Он тер об него веревку и в итоге своего добился. Путы опали, предатель оттолкнулся обеими ногами и вывалился в задний боковой вырез. Он как-то сгруппировался, на скорости тридцать километров в час выпал на дорогу и покатился в кювет.

Его отсутствие офицеры обнаружили не сразу. Когда машина проехала метров семьдесят, Кустовой внезапно подскочил и взревел благим матом. Вадим от неожиданности выпустил баранку и завертел головой.

Когда он опять вцепился в руль, в глаза ему летела рослая сосна! Он выжал тормоз, но столкновение произошло, пусть и не сокрушительное. От удара в грудную клетку у него перехватило дыхание, искры посыпались из глаз. Кустовой охнул. Его едва не сплющило о панель. Из разбитого капота повалил дым.

– Ты в порядке, Михаил? – прохрипел Злобин.

Кустовой очумело тряс головой. Лицо его исказилось от боли.

– В норме я. Ну ты и отмочил, командир. Где наш попрыгун?! – Капитан всполошился, вывалился из машины. – Сбежал этот поганец! Ничего, далеко не уйдет.