Башни немецкого замка

В бельэтаже северного крыла сохранялась мирная обстановка. Часовые глаза не мозолили. Сержант Пьяных возник из проема лишь после того, как разглядел офицеров. Он доложил Злобину, что Забелин и Крыленко находились в смежных помещениях, посторонних не было, люди Гавриловича наверх не поднимались.

– Всем находиться в разных комнатах, – распорядился Вадим. – Вместе не собираться, но видеть и слышать друг друга. В любой непонятной ситуации открывать огонь в потолок.

Часовые остались в недоумении, но лишних вопросов не задавали.

В восточном дворе теплилась жизнь. Там несли службу Джулай, Зорин и два автоматчика из команды Гавриловича. Эти сдержанные ребята учтиво приветствовали майора и снова предались неторопливой беседе, ничем себя не выдали.

Злобин рисковал. Он знал правду, а его люди не знали. Если что-то случится, то их гибель будет целиком на его совести. Вадим колебался, хотел было тихо снять эту парочку и заблокировать помещения, где ночуют диверсанты, но отказался от этого намерения. Без шума обойтись не удастся. В теме только он и Кустовой. Остальные оторопеют и поведут себя непредсказуемым образом. Да и где уверенность в том, что все остальные диверсанты находятся сейчас у себя в комнате?

Впрочем, в подвале чужаков не было. Майор предупредил о своем появлении покачиванием фонаря. Арестанты спали, прерывисто храпели и кашляли. Марчук, нахохлившись, сидел на тумбе. Он неохотно слез с нее, когда на горизонте возникла инспекция. Происшествий не было, призраки подземелья сегодня не активничали.

К ним на цыпочках подкрался рядовой Фролов.

Кустовой чертыхнулся, схватился за грудь.

– Так и до инфаркта недолго! Ты чего, зараза, дышишь в затылок?

– Вместе не собираться! – продублировал приказ майор. – На провокации арестантов не реагировать, не подпускать к ним никого, даже людей Гавриловича! Пусть убираются к чертовой матери, нечего им здесь делать!

– Что-то случилось, товарищ майор? – спросил Фролов.

– Ровным счетом ничего, – ответил Злобин. – Но мы же не будем дожидаться, пока случится.

Пашка Куделин крепко спал и поминал во сне некую Анфису Петровну. Женщина с таким именем носила погоны капитана, занимала должность военврача в медсанбате и была на пятнадцать лет старше Пашки. Но разве это препятствие для большой и чистой, а главное, неразделенной любви? Обсудить этот феномен безусловно стоило, но не сегодня.

Офицеры будили товарища легкими покачиваниями, утробным шепотом. Уже светало. Пашка распахнул глаза, впитывал, холодея, безрадостные новости.

Потом он уселся на матрасе, растер виски, поднял жалобные глаза и каким-то неживым тоном проговорил:

– Позвольте уточнение, товарищ майор. Я уже проснулся, да? Все, что вы сказали, это наяву?

– Ладно, пусть дальше спит, – сказал Кустовой.

– Вот черт, ну и дела. – Лейтенант занервничал, стал нашаривать сапоги. – Хоть спать не ложись, вечно что-нибудь пропустишь. Товарищ майор, а вы с этой бабой вечером так мило общались. Мы видели. Вы же тогда не знали, что она враг, да? Почему не раскусили ее?

– Пашка, иди к черту! – заявил Вадим. – Да, не раскусил и несу ответственность за это. Враг умен, отлично маскируется, действует на чувствительные точки. Вы тоже ничего не заподозрили, хотя могли бы, учитывая вашу воинскую специальность. Двойка нам с вами, товарищи оперативники.

– Может, тройка, командир? – сказал Кустовой. – Мы все же выявили врага, хотя и с опозданием.

– Двойка, – повторил Злобин. – До тех самых пор, пока мы не разрешим эту сложную ситуацию. Слушайте и запоминайте. Они по-прежнему наши соратники из армейского управления, и не дай вам бог раньше времени сбросить маску. Улыбаемся, разговариваем, не пытаемся схватиться за оружие. Наша группа выезжает в десять утра. Надо отнести в машину рацию, личные вещи. Куделин, займись «газиком». Машину в любом случае надо осмотреть. Гаврилович выйдет провожать. Поступить иначе он не может. Вера Павловна тоже появится. Причину объяснять не буду. Возможно, нарисуется и Ткачук. Автоматчики потянутся за ними. Нужно выманить во двор как можно большее количество диверсантов, отрезать их от наших людей. Помните, что любая мелочь в нашем поведении может стать роковой. Где этот чертов Маркин?

Лейтенант явился как лист перед травой, стоило только помянуть его. Сперва он робко заглянул в помещение, увидел, что офицеры не спят, вошел, отдал честь.

– Товарищ майор, разрешите доложить. По ходу ночного несения службы никаких…

– Заткнись и дверь закрой, – проворчал Вадим.

Лейтенант сглотнул и спросил:

– С какой стороны, товарищ майор?

– С этой. В холле никого нет?

– Нет. Разве что горничная к камину поплыла.

По мере изложения новостей лицо взводного покрывалось подозрительной сыпью, потом пошло пятнами, а к завершению рассказа стало таким же бледным, как небо в период осенней слякоти.

В половине десятого утра холл наполнился суетой.