Башни человеческих душ (СИ)

В первый Август не смог подать документы по одной простой причине: факультет психиатрии не был настолько популярен, чтобы выделять под него бюджетные места, а собственных средств для оплаты обучения ему катастрофически не хватало; университет в Фронсе находился на самом севере страны, и добираться туда довелось бы несколько дней, что было не только неудобно, но и весьма не дешево с точки зрения переезда. Поэтому Августу ничего не оставалось, как попытать счастье в Фэллоде, молодом и быстро растущем промышленном городе, который был так похож на него самого.

После череды таких страшных трагедий удача наконец-то повернулась к Августу лицом, и он без труда поступил на кафедру «Психиатрии, психотерапии и медпсихологии». Там же он впервые повстречал профессора Карла Фитцроя, чьи лекции, а впоследствии и труды, его чрезвычайно заинтересовали. В ненасильственной психотерапии доктора он видел не только способ излечить свою мать, но и будущей для всей науки вообще.

Карл Фитцрой же увидел в энтузиазме Августа искреннюю заинтересованность его позицией, а потому взял его «под крыло» и сам предложил ему пройти практику в «Двух башнях» после чего посоветовал остаться на кафедре и начать писать диссертацию, чтобы получить научную степень.

И вот уже более пяти лет они работают вместе. Профессор, конечно, был в курсе семейной трагедии своего подопечного, а потому взял опеку над этим молодым человеком, стараясь помогать ему по мере своих сил. Он же помог ему снять небольшой одноэтажный дом в Брюкеле, чтобы Августу не довелось жить в общежитии в Фэллоде. Август искренне считал, что знакомая профессора согласилась сдавать ему жилье за полцены, но на самом деле профессор просто доплачивал ей оставшуюся часть из своего кармана.

Вскоре Август и сам не заметил, как пропитался какой-то особенной любовью и уважением к профессору, который всегда старался ему помочь и никогда ни в чем не упрекал. Если бы у него был дедушка, то он бы обладал именно такими жизненными принципами как Карл Фитцрой.

Вот и сейчас, сидя на стуле возле окна, ему больше всего хотелось, чтобы профессор был рядом с ним, поддержал его и дал совет, что делать дальше.

Он до сих пор не сообщил оставшимся двум пациентам о сегодняшнем происшествии и до сих пор не провел утренний осмотр, а ведь было уже почти одиннадцать часов. С одной стороны, новость об этом событии могла ухудшить их состояние и привести к кризису, а то и к мыслям о собственном самоубийстве, но с другой – они наверняка слышали посторонние голоса и обрывки разговоров, и если постараться утаить от них информацию, то это может привести к потере доверия, что является главным условием для установления контакта между доктором и пациентом.

В который раз, взвесив все «за» и «против», Август тяжело вздохнул, взял медицинский журнал и отправился на плановый обход. Проходя мимо первой палаты, он бросил короткий взгляд на тело первого пациента: его обмыли и уложили на панцирную сетку; цвет кожи постепенно приобретал мертвенно серый оттенок.

Зайдя в палату ко второму пациенту, Август заметно волновался, но собрав остатки своей воли в кулак, постарался сохранить невозмутимый вид. Первым диалог начал «сержант»:

– Что-то случилось, док? Я слышал какие-то построение голоса и топот ботинок.

Август выдохнул и посмотрел ему прямо в глаза:

– Боюсь, что пациент из двести первой палаты покинул нас.

Сержант, казалось, был этим абсолютно не удивлен.

– Что с ним случилось?

– Сердечный приступ. – Соврал Август. На самом деле эту ложь он придумал только что.

– Вот как. Ну что ж, пусть покоиться с миром. По крайне мере его мучения в этом аду уже закончились.

Август кивнул, а после провел необходимый осмотр. Все показатели были в норме.

– Ну, а вы сами? Хорошо себя чувствуете? Может, вспомнили что-нибудь?

– Со мной все в порядке, док. А на счет воспоминаний – все осталось по-старому. Разве что головная боль становиться просто невыносимой, когда я пытаюсь напрячь свою память, и еще эта странная музыка не проходит. Просто сущий кошмар. Но знаете, у меня кое-что для вас есть.

– Говорите. – Август был заинтригован.

– Иногда, в период вспышек боли, мне удается выхватить какие-то клочки воспоминаний, но они касаются моего детства. Иногда я вижу женщину, похожую на мою мать, иногда отца или друзей, но не могу четко сфокусироваться на их лицах или вспомнить их имена. Ужасное, в общем, чувство.

Август быстро записал показания в журнал.