Башни человеческих душ (СИ)

Профессор, Август и Долорес пытались поддерживать цветы своими силами, но после холодной зимы, которая обрушилась на империю три года назад, кусты замерзли, превратившись в худые коричневые ветки с сухими шипами, которые медленно умирали под властью беспощадного холода.

Тяжело вздохнув, доктор Фитцрой отворил дверцу машины и завел мотор. Он плавно выехал по дорожке из-под навеса, подъехал к будке, откуда выскочил Финке и без лишних слов открыл ворота.

– Ну как, профессор, сегодня все прошло хорошо? – ве также доброжелательно произнес он, опустившись к открытому окну.

– Да, Финке, все в порядке. День сегодня был насыщенным и я немного устал. Думаю, как следует выспаться и завтра с новыми силами приступить к работе.

– Рад, слышать! Ну, с Богом профессор. Удачной дороги!

– Спасибо, Финке.

Машина выехала на асфальтную дорогу и направилась в сторону Брюкеля. В стекло заднего вида профессор увидел, как Финке закрывает черные ворота на цепь и вешает амбарный замок. Доктору нравился этот молодой человек, который никогда не терял оптимизма и присутствия духа. Только однажды он встретил профессора без привычной радости, лишь коротко поприветствовав его, после чего удалился в сторожку. Причина такого поведения выяснилась только к вечеру: Финке рассказал Долорес, которая принесла ему обед, что у него умерла мать, и теперь он остался совсем один. Недолго думая, их маленький коллектив собрал немного денег и выразил ему самые глубокие соболезнования. Будучи человеком гордым и слишком самостоятельным, Финке упорно отказывался от предложенных средств, и Долорес пришлось незаметно сунуть их ему в сумку, пока его отвлекали профессор и Август.

Выехав на лесную дорогу, доктор Фитцрой еще раз прокрутил в голове события сегодняшнего дня. К сожалению, вечерний осмотр не дал никаких новых результатов, а профессор уже раскатал губу. Первый пациент снова надел на себя маску безразличия, не проронив за время осмотра ни слова. Второй пациент мучился от головной боли и на обрушившийся шквал новых вопросов профессора, стал агрессивно сжимать кулаки, что было первым сигналом оставить его в покое. Третий пациент, казалось, стал еще более нервным: к добавившейся дрожи в руках, у него стал противно дергаться левый глаз и левое плечо, а после того, как доктор Фитцрой постучал ему молоточком по коленке, чтобы проверить рефлексы, нога чуть было не заехала ему по подбородку. Пациент протянул ему новый листок с двумя буквами «Ву», которые до этого он старался произнести вслух. На все расспросы профессора, он лишь дрожащей рукой написал, что они «крутятся в его голове, а что они значат, он и сам не знает».

Профессор пытался проанализировать все имеющиеся факты и составить в голове хотя бы приблизительную историю болезни. Да, у всех пациентов наблюдается острый посттравматический синдром, об этом говорят большая часть признаков их поведения. Вызван ли он боевыми действиями? Вряд ли. Их не мучают сцены взрывов и выстрелов, на резкие звуки и движения они реагируют адекватно, да и сны с разорванными на части товарищами тоже ни к кому не приходят. Но если не война стала причиной их состояния, тогда что? Они военные, этот факт нельзя отрицать. Удалось установить, что все они бойцы одного из элитных подразделений, такими людьми не разбрасываются. Как они оказались на этой дороге? Где дислоцировалось их подразделение? Кто был их командиром и почему до сих пор никто не сделал запрос на их розыск? Они наверняка служили в роте или входили в состав какого-нибудь специального отряда. Почему никто кроме них не был больше обнаружен? Все остальные погибли, выполняя специальное задание? Но хоть кто-нибудь должен же был об этом знать! Что-то здесь явно не так…

Оторвавшись от своих мыслей, профессор заметил, что уже проехал водонапорную башню и движется по улицам деревни. Небольшими группами по тротуару двигались рабочие, возвращаясь со смены на заводе, кое-где виднелись дамы с детьми, вышедшие на вечернюю прогулку. Торговцы закрывали продуктовые лавки, уступая место огням маленьких кафе и баров, куда не гнушался заглянуть простой люд, чтобы пропустить по стаканчику чего-нибудь горячительного и поболтать после тяжелого трудового дня.

Добравшись, наконец, до своего дома, профессор поставил машину в гараж и поднялся на крыльцо, бросив недовольный взгляд на плетеного человека, который по-прежнему оставался на своем месте. С каждым разом у доктора Фитцроя вспыхивала маленькая надежда, что Краус послушает советов жителей и уберет страшное чучело со двора, но каждый день она становилась все меньше и меньше, став чем-то вроде райского острова в голове, где мыслями можно было отдохнуть, но никогда не окажешься там на самом деле.

Замешкав у двери, профессор услышал чей-то голос из-за спины:

– Добрый вечер, мистер Фитцрой.