Башни Анисана

– Я не мог не пойти! В низ своей обители я отправился навестить Бэли, моего друга. За день до этого я впервые встретил его как недужного, поражённого чёрной болезнью. В тот момент я не понимал, кого вижу перед собой, только чувствовал, что ему нужна моя помощь. Белые сёстры обезвредили его и унесли. А я…

Он запнулся, осознав, что его вынудили сказать слишком многое, и теперь сочтут ответ не правдивым, если он до конца не пояснит, что же побудило его отправиться в недра под мирной обителью.

– Так зачем вы пошли к нему? Просто из любопытства? – подтолкнул его к ответу мастер Караган, воспользовавшись этой паузой.

– Нет, – ответил Гиб Аянфаль, – Я захотел узнать правду. В тот вечер я видел то, что нельзя было видеть. И я понял, что Голос многое скрывал от меня так же, как от других простых асайев. Но рядом никого не было, к кому бы я мог прямо обратиться. Поэтому я пошёл к недужному, полагая, что он мог видеть ту же правду, что и я, но его некому было защитить.

После этих слов лицо мастера стражей исполнилось мрачным удовлетворением.

– Так вы недовольны тем, как Голос направляет потоки информации? – удостоверился он

– Да, – ответил Гиб Аянфаль. Рассерженный тоном Карагана, он даже не обратил внимания на предупреждающий жест Ае, – Голос не справедлив! Он не желает признавать асайев, которые хотят иной жизни. И правды более полной чем та, которую несут волны. В тот вечер я видел падение Красной Башни, ловиц, гигантское пылевое облако. Консул Сэле открыл передо мной волны, которые всё это скрывали. Но всё же у меня остались ещё вопросы.

– Что ж, действия консула Сэле обсуждению не подлежат, – неспешно произнёс Караган, – а теперь поясните ваш спуск на поля успокоения. Это действо будет посерьёзней, и является грубым нарушением порядка.

Гиб Аянфаль не успел ничего ответить – со ступени поднялся Ае, и внимание патрициев немедленно обратилось к нему.

– Послушайте, Караган, на каком основании вы спрашиваете его об этом? Когда перед собором предстоял Багровый Ветер, мы и так подробнейшим образом рассмотрели это происшествие. Гиб Аянфаль согласился помогать вашему бывшему воину, даже не зная толком, на что идёт! Багровый Ветер мог убедить его в чём угодно, пользуясь его доверчивостью. Гиб Аянфаль не может быть обвинён в том, что поверил тому, кого считал своим другом! Собор решил тогда, что незачем его тревожить этим событием. Что ещё вам от него надо?

– Я думаю, вы переоцениваете весомость своего слова в соборе, уважаемый Ае, – спокойно ответил мастер Караган, – и теперь, пользуясь своим положением, пытаетесь заступиться за родича. Если бы он в отсутствие своего друга вернулся к прежней спокойной жизни, то я бы и не вспоминал об этом. Однако сейчас стоит разобраться в том, насколько правомерна была прежняя милость собора к нему.

– Я думаю, это абсурдно. Милость собора непреложна, – непреклонно возразил Ае.

– Хорошо, допустим. Но коль он теперь не виноват, объясните, почему в вашем замке простые асайи так легко могут проникнуть в низ? Ваши техники не могли возвести достаточный барьер?

– Я полагаю, тут нечего объяснять, – ответил Ае, – когда Гиб Аянфаль спустился туда, он ничего не нарушил: барьер – лишь предупреждение. Раз он смог его пройти, значит сам Голос позволил ему это согласно велению двух матрон, которые находились рядом с Бэли в тот вечер. Да и, к слову, мой замок – не ваш, Караган. Низ его ныне пуст, и я думаю, долго ещё будет пустовать. В отличие от всеобщего Низа. Может быть, вы тоже объясните, почему в обитель чёрных стражей, куда простых асайев не пускают барьеры, проникло двое посторонних? Они беспрепятственно вошли на поля, и не повстречайся им нэна Шамсэ, последствия могли быть самыми непредсказуемыми!

Гиб Аянфаль увидел, как на лице мастера стражей проскользнуло недовольство. Очевидно, он несколько уступал в искусстве убеждения ведущему, но сдаваться не собирался. Их спор вновь прервал Гэрер Гэнци.

– Я соглашусь с Ае – ни к чему вспоминать то, что уже прощено, – произнёс он, – пререкания же по поводу того, кто как должен управлять обителью, вам следует оставить на потом, не находите?

Ае чуть склонил голову перед правителем, и опустился на своё место. Гэрер Гэнци покосился на мастера Карагана, по-видимому, не одобряя его настойчивости, после чего вновь обратился к строителю.