Башни Анисана

– Меня привлекли вот эти знаки, – ответил Гиб Аянфаль, указывая на бортик, – я видел такие же у мастеров волн, и хотел бы понять, какой в них смысл. Это ведь тоже киба, да?

– Верно. Пра-асайи создали её, чтобы передавать информацию до того, как научились хранить сведения в волнах, – ответил Сэле, тоже прикасаясь к чаше, – теперь это изыск для любителей старины на манер твоего абы Альтаса. Только техники волн нашли в кибе необходимость и используют её, чтобы подчеркнуть свой статус. При всей своей тяге к бестелесности они любят хранить ритуалы. Даже преподносят дары, почти как я. Но в отличие от моих даров их подношения привели бы тебя в ужас.

Сэле загадочно усмехнулся, очевидно довольный тем, что его слова произвели на юного асайя должное впечатление. Гиб Аянфаль же тщательно их запомнил, думая, что истинное значение раскроется для него позднее.

– Так что же, любезный аба не учил тебя читать и писать на кибе? – вопрос Сэле прервал его мысли, – Волны редко говорят об этом, предоставляя асайям право передавать знание кибы друг другу лично.

– Нет, почему-то он даже никогда мне о таком не рассказывал, – ответил Гиб Аянфаль.

– А я даже знаю почему! – засмеялся Сэле, – он раскрыл этот секрет мне! За время всех встреч он столько поведал о тебе и остальных своих детях, подопечных и учениках, что мне кажется, что я прожил в вашей обители по меньшей мере тысячу оборотов! Твой аба припас знание кибы в качестве дара на то время, когда у тебя откроется первая энергометка и ты станешь его старшим учеником!

Гиб Аянфаль потупил глаза, и печально произнёс:

– Вряд ли это теперь когда-нибудь произойдёт.

– Почему же нет? – спросил консул, – да, ситуация не из простых, но лично я не сомневаюсь, что однажды встречу нашего почтенного мастера Хосса.

– А я почти потерял надежду, – ответил Гиб Аянфаль, чувствуя, что ему неукротимо хочется побыть с Сэле немного откровенным, – понимаете… не я один так думаю. Гиеджи тоже считает, что мы потеряли абу Альтаса навсегда. Она чувствительней меня, наверное, так ей подсказывают тонкие волны.

– Или кто-то другой, – усмехнулся Сэле, – что ж, ваше мнение – ваше право. А своё я тебе озвучил. Ты, кстати, заметно вырос в последние дни. Столько приключений! Даже в Низу побывал.

Гиб Аянфаль взглянул на Сэле, вдруг вспомнив, что Эйдэ упоминал о его присутствии на суде. Эти слова одновременно и обрадовали, и огорчили его, так как он догадался, что консул хочет услышать про Хибу. Прежде он так хотел рассказать всё какому-нибудь патрицию, который был бы в силах что-то предпринять. Но теперь… не поздно ли?

– Вы хотите знать о Хибе, правда? – с волнением начал он, – Хиба не виноват! Патриции зря осудили его.

Воодушевившись тем, что консул внимательно его слушает, Гиб Аянфаль снова пересказал всю историю, начиная с того, как он обнаружил в низу замка больного Бэли, и заканчивая посещением глубинной обители и тем, каким Хиба стал после исправления. Он умолчал только о своём неудачном визите в Белый Оплот и просьбе матери Саники.

Сэле ни разу не прервал его, и когда строитель закончил, продолжал невозмутимо рассматривать.

– Вы ведь тоже были на суде? – обратился к нему Гиб Аянфаль, – Эйдэ говорил, что вас веселило то, как Ае спорил с Хибой.

– Конечно! – не стал отрицать Сэле, – Послушал бы ты сам дискуссию, которая там разразилась! Меня всегда забавляет, когда сиятельные патриции раздуваются в споре друг с другом. За последний оборот это второй интересный суд после разбирательства с одним техником волн. Здесь блистали твой родич и сам Хиба, а там у техника был такой хитрый защитник, который вывернул всё наизнанку, чем поставил прямолинейного мастера Карагана в неловкое положение. Жаль, конечно, что всё это случилось. Но хорошо то, что Багровый Ветер теперь у белых матерей. Он по крайней мере останется с нами.

– В таком случае, если вы ему сочувствуете, то почему не настояли, чтобы его не отправляли на исправление? – спросил Гиб Аянфаль, – Эйдэ говорил, что он сам это выбрал. Но он вас слушался, даже будучи строителем! Если бы вы ему сказали не сходить в Низ, то он бы так и сделал!

– Янфо, хоть мне и дано право вести судебные соборы, решения там принимаются исходя из мнения большинства патрициев, – ответил Сэле, – Я, как консул, могу высказывать своё мнение и настаивать на нём по мере возможности. Если тебе это так важно, то знай – я просил дать Багровому Ветру шанс самому наметить себе путь для выхода из сложившейся ситуации. Патриции изначально не хотели и слышать о каком бы то ни было выборе и требовали для него гораздо более суровой участи. Но мне удалось их переубедить. Что же до Багрового Ветра, то хоть он до сих пор и находится под покровительством Салангура, приказывать ему в выборе пути я не могу. Ты ведь и сам ни за что не хочешь быть слепо покорным чужой воле. Так и он всегда стремился всё делать самостоятельно, даже то, что было ему неприятно. А ты, как друг, должен уважать его выбор, каким бы он ни был. Если хочешь, чтобы однажды твои друзья приняли то, то выберешь ты.