«Горняк Лойджи? В буйстве он один стоит целой толпы. Таких злющих асайев я прежде не видывал. В последний раз он взбесился, потому что в него якобы швырялись камнями. Что забавно, он сам хочет исправиться и после того случая прилежно спит. Нэны дали ему последний шанс, пригрозив, что отправят глубже. Думаю, его очень разозлит то, что ты прервёшь и без того некрепкий сон. А пара оскорбительных слов окончательно выведет его из себя. Нам могло бы это пригодиться».
«Наверное. Но мне не хотелось бы грубить глубинному. Ему же это не повредит? Страж говорил, что их матери могут не позволить продолжать жизнь таким, как он».
«Ну, можешь уговорить его помочь нам миром, если тебе хватит словесного искусства. А что касается его участи – не нам это решать, а значит не стоит об этом и думать. Главное выйти за врата при очень сильном информационном шуме. Когда же окажемся по ту сторону, доверься мне, и я поведу».
Гиб Аянфаль согласился, понимая, что иного не дано.
«Пора возвращаться в нижние дары», – молвил Бозирэ и его волновой облик легко растворился.
Возвращение в тело произошло в один миг. Гиб Аянфаль открыл глаза, снова увидев напротив спокойное лицо Бозирэ. У него возникло стойкое ощущение, что вся беседа ему только приснилась, а на самом деле они ни о чём не говорили. Но вот Бозирэ тоже отрыл глаза и поднялся. Взглянув в лицо строителю, он коротко кивнул.
Гиб Аянфаль кивнул в ответ и без промедления направился будить спящих. Первым, кто подвернулся ему под руку, был асай в одежде жнеца, спавший в соседней расщелине. Гиб Аянфаль принялся немилосердно трясти его.
– Вставай! – крикнул он, натыкаясь на непонимающий со сна взгляд, – мы все сейчас выйдем отсюда, если поспешим! Помоги будить остальных!
– Что? – растерянно спросил сбитый с толку асай, но Гиб Аянфаль уже принялся за его соседа. Он перебирался из пещеры в пещеру, расталкивая каждого, кто ещё не погрузился в беспробудные глубины сна.
Волны быстро заполнялись гомоном нестройных внутренних полей. Шум пробуждал некрепко спящих, и они уже сами высовывались изо всех щелей, с удивлением глядя на собирающуюся толпу. Гиб Аянфаль шёл впереди, громко сзывая их к себе, и обещая, что они все сейчас пройдут сквозь первые ворота. Он чувствовал, что обитатели поля пока не очень-то верят его словам, и идут за ним из одного только чистого любопытства. В бедных на события исправительных недрах такое неожиданное шествие производило настоящий фурор.
Однако всё это не могло долго оставаться незамеченным: в самый нежданный момент перед растущей толпой, возглавляемой Гиб Аянфалем, возник давешний молодой страж.
– Ты что тут творишь? Видно, хочешь, чтобы тебя против воли поили амброзией? – с ходу обратился он к строителю, безошибочно вычисляя, что именно он – зачинатель всего действа. При этом страж был глубоко поражён той открытостью, с которой Гиб Аянфаль решился нарушить заведённые порядки.
– Эй, все расходитесь по своим местам! – крикнул он, обращаясь к остановившимся асайям, – Незачем было вставать!
– Оставь их и дай пройти! – резко оборвал его Гиб Аянфаль.
Внутренне он укорял себя, что звучит это донельзя глупо. Но он совсем не ожидал, что столкновение со стражем произойдет так быстро. Он планировал успеть до его появления разбудить Лойджи и вынудить горняка обратить гнев на смотрителя поля. Тогда проблема с отвлечением тут же решилась бы сама собой.
Страж посмотрел на него с тем же укорительным выражением, с каким когда-то смотрел на Бамму.
– Думал, ты поспокойней, – проговорил он, качая головой.
У Гиб Аянфаля внутри всё переворачивалось от отчаяния. Где же Бозирэ?! Их план побега теперь висит на волоске! Разбуженные асайи молчаливо толпились за его спиной, ожидая близкого конца зрелища.
– Ну, вот что, – начал страж, поднимая руки, – давай договоримся, что ты…
Закончить он не успел – его глаза вдруг закрылись, а тело, мгновенно обмякнув, тяжело повалилось к ногам Гиб Аянфаля. Строитель растерянно взглянул на охранителя порядка, отступая и натыкаясь на столпившихся за его спиной асайев. Но те даже не возмутились. Они молча смотрели перед собой, скованные внезапно охватившим их страхом.
Перед ними посреди широкого коридора стояла мятежная мать Бамму. С нескрываемым торжеством она медленно опустила руку, которой только что невесомо прикоснулась к затылку стража, в миг лишив его активного сознания. На ней были серые одежды нэны, которую Гиб Аянфаль видел незадолго до беседы с Бозирэ. Сама служительница недр была тут же – лишённая сознания и совершенно нагая, она безвольно свисала с левой руки опальной матроны, грубо державшей её за собранные в пук чёрные волосы. На фоне бурых камней мягкое белое тело нэны казалось крайне беззащитным и запретным для посягательства, а потому увиденная сцена, явно свидетельствовавшая о совершённом насилии над неприкосновенной служительницей, привела в ужас и самого Гиб Аянфаля, и его нечаянных спутников.
Бамму же невозмутимо подтащила нэну к стражу и, отпустив её, прямо взглянула в глаза строителя.
– Что дальше? – склонив голову на бок, вкрадчиво спросила она.