Башмаки на флагах

– Терпят? Терпеть они не станут, вас они тронуть не могут, так на мне отыграются, – причитал Гевельдас.

– Хватит скулить и послушай меня.

– Да-да, слушаю.

– Сейчас ты пойдешь к ним…

– Нет, не пойду, убьют! – захныкал купец.

– Сейчас ты пойдешь к ним, – повышая голос, продолжал кавалер, – соберешь их всех и перепишешь все долги. И по векселям, и по распискам.

– И что, вы их оплатите?

– А потом уже скажешь, что поедешь с прошением к архиепископу.

Гевельдас, который в начале речи Волкова стал было надеяться на благоприятный исход, снова запричитал:

– Какой еще архиепископ? К чему это все?

– Слушай меня внимательно, дурень. – Волков уже начинал злиться из-за нытья купца. – Перепишешь всех купцов, кому я должен денег, учтешь все векселя и расписки, составишь жалобу.

– Так на кого же? На кого мне жаловаться? – не понимал Гевельдас.

– На меня, дурак, на меня! Поедешь в Ланн к архиепископу депутатом от купцов Фринланда. Жаловаться будешь на меня.

Купец кривился, он снова готов был разрыдаться.

– Да разве ж меня пустят к архиепископу, может, мне месяц у него в приемной сидеть придется.

– Не придется тебе там сидеть, я тебе письмо дам, так тебя он сразу примет, – пообещал кавалер.

Купец Гевельдас был не на шутку озадачен, он смотрел на Волкова и думал изо всех сил.

– Ну, чего ты окостенел-то? – спросил у него кавалер.

– Не пойму я ничего, – признался купец. – Просите вы, чтобы я на вас жалобу к архиепископу отвез, да еще и обещаете письмо такое дать, чтобы к его высокопреосвященству по письму вашему меня, жалобщика, сразу и впустили.

– Именно об этом тебе и говорю. Отвези на меня жалобу курфюрсту Ланна и напиши в ней, что все купцы Фринланда заступничества его ищут.

– Не понимаю я ничего.

– Тебе, болвану, ничего понимать и не нужно, – уже почти кричал Волков, – тебе нужно к курфюрсту Ланна жалобу от купцов Фринланда отвезти! А как только ты привезешь от его высокопреосвященства письмо, что обещает он купцам в деле том свое содействие, так деньги я сразу им и верну. Понял?

– А… – сказал Гевельдас. – Теперь понял.

Но по виду его кавалер догадывался, что ничего он не понимает, впрочем, понимание этого человека и не требовалось.

– Главное, что тебе нужно помнить, так это то, что язык свой ты должен держать за зубами, – напомнил кавалер.

– Господи, зачем ты мой путь связал с этим неспокойным человеком? – снова захныкал Гевельдас.

– Иди и делай что велено. Как будет готово прошение, приходи, я дам тебе письмо к архиепископу. И помни, если сделаешь все, как велю, ты не пожалеешь, что встретил меня.

– Я уже жалею, разве вы не видите? – хныкал купец. – Меня сейчас снова станут бить.

– Не будут, ты идешь к ним с делом.

– А должен – с деньгами. Господи, за что?

– И помни про язык, дурень, о нашем деле никто не должен знать.

– Господи, спаси и сохрани, спаси и сохрани.

Глава 25

Волков еще не покончил с делом купеческим, еще наставлял избитого Гевельдаса, пришедшего за письмом к архиепископу, когда доложили, что прибыл гонец из Малена.

– Пропустить, – коротко велел кавалер.

Он был спокоен и холоден. Он знал, что если это не гонец от родственника Кёршнера, то сегодня вечером придется поднимать людей в поход.

Кавалер отправил в Ланн к архиепископу купца Гевельдаса, похлопал его по плечу и, благословив, напутствовал:

– Езжай, купец, да хранит тебя Господь. Главное, держи язык за зубами, лишнего не болтай.

Купец уже успокоился. Кажется, и сам уже хотел попасть на прием к курфюрсту. Да и собратья по цеху, толпившиеся на входе в лагерь, его больше не били, а, узнав, что он вызвался ехать к сеньору Фринланда за справедливостью, даже стали его поддерживать.

Проводив купчишку, Волков велел звать гонца.

– От кого? – сухо спросил он у человека, который протягивал ему бумагу. Спрашивал рыцарь, конечно, для порядка, он и так видел, что человек этот прискакал не от маленского богатея.

– От ротмистра Циммермана, – отвечал тот.

Кавалер разломал сургуч, стал читать. Лицо его при чтении совсем не менялось, было холодным и серьезным. Когда он дочитал письмо, обратился гонцу:

– Скачи к ротмистру, скажи, что благодарен я ему. Скажи, что дальше делаем все, как уговорено. – При словах этих кавалер достал талер, сунул его гонцу. – Торопись.

– Спасибо, господин. – Человек взял деньги и, тут же сев на коня, уехал.

Он еще и на тридцать шагов не отъехал, как Волков распорядился:

– Максимилиан, капитана Пруффа и капитана Гренера ко мне!

Офицеры были неподалеку, и Максимилиан быстро их нашел. Волков уселся за стол, но офицеров к столу не позвал.

– Господа, вам надлежит немедля выступить из лагеря. – Капитаны удивленно переглянулись, а кавалер спокойно продолжал: – Вы, Гренер, со всеми людьми идите без обоза на север, к броду, и через него на южную развилку. – Та развилка раздваивала дорогу, что шла из Малена, в Малендорф и в Эшбахт. – Там будете ждать ночь, а к утру, если не увидите войско, что направляется ко мне в Эшбахт, то отойдете к границе моих владений.

– К большим холмам, что поросли барбарисом? – уточнил Гренер.

– Да, к ним.

Капитан кавалерии молча поклонился и отбыл.